мало, и чаще всего выл пронизывающий холодный ветер и дождь. Не припомню такой погоды во время правления Дамеса.
Деревья сплетали над головой плотный шатёр, защищая от ветра и скрывая нас от любопытных глаз. Если бы они ещё были! А может, и есть – сколько шпионов Цербера бродят вокруг, суя свои носы туда, куда не следовало бы?
– Ты сегодня неразговорчив, – заметила я, поправляя воротник белой рубашки.
– Не вижу смысла засорять тишину своим голосом, – отозвался Цербер, остановившись у разветвления. – Я, пожалуй, подожду здесь. Он сказал, что хочет говорить с тобой с глазу на глаз… надеюсь, мне не придётся вновь прерывать вас в самый неподходящий момент?
Я бросила на Цербера ледяной взгляд, на который он ответил немного кривой усмешкой, взмахом руки отправляя меня вперёд. Ну и пожалуйста.
Развернувшись и взметнув волосами, я с гордо поднятой головой пошла по тропинке. Деревья остались позади, и меня окружили причудливые кусты, остриженные под невообразимые фигуры, скрытые плющом беседки, укрытые изгородь тайные садики, фонтаны. Не обращая внимания ровным счётом ни на что, я шла к нависшему над водой балкону, выполненному из белоснежного чистого камня с причудливой гравировкой на плавно изогнутых балясинах.
На балконе, спиной ко мне, словно не боясь получить нож меж крыльев – самое слабое место у всех летающих существ – стоял Ориас. Меня насторожило отсутствие охраны, спокойная и расслабленная поза мужчины, опущенные крылья, похожие на плащ. Он о чём–то думал, даже не замечая, что творится вокруг.
– Цербер сказал, ты хотел меня видеть, – поднявшись на балкон, известила я о своём присутствии.
Ориас выпрямился, положив ладони на бортик балкона и расправив плечи. Однако так и не взглянул на меня.
– Ты ведь тоже это чувствуешь? – спросил он тихим, надтреснутым голосом, словно несколько дней ни с кем не разговаривал.
Я нахмурилась, сделав вдох и ощутив запах соли и грозы на языке, старательно игнорируя аромат мёда и коры.
– Что именно?
– Что–то неизбежно… Словно что–то должно случиться, а я никак не могу понять, что именно.
Моё сердце забилось громче и быстрее, пусть я и пыталась ничем не выдать себя.
До покушения на Ориаса осталось ещё несколько дней. Насколько я успела узнать, состоится оно на скалистой планете, но неужели он узнал всё? Но… откуда? От кого? Цербер сдал?
– Я чувствую лишь приближающуюся грозу, – равнодушно произнесла я. – Если хочешь, я могу проверить систему безопасности и…
– Нет нужды, – оборвал он. – Я и так знаю, что Файя надёжно охраняется.
Ориас вскинул голову, и я проследила за его взглядом. В небе над нами зависли три дредноута, казавшиеся отсюда тёмными рассеянными очертаниями наравне с «Пристанищем». Сколько они уже висят там? Больше двух частей точно. Звёзды, даже не верится, что уже прошло столько времени…
– Я хотел спросить, – произнёс врас, отвернувшись от воды и облокотившись об ограду спиной. – Ты ещё не перестала лелеять надежды, что Дамес жив?
У меня упало сердце. Звёзды, что он хочет? О чём он вообще говорит?
– Там, куда ты его сослал, трудно выжить…
– Но не Дамесу, – с усмешкой оборвал меня Ориас. Вот только усмешка была не злой и не язвительной, скорее, печальной. – Он до сих пор жив… Я хочу перевести его. Тихо, мирно и без лишнего шума.
– Куда?
– Куда–нибудь подальше… в тихий зелёный мир.
– Почему же сразу так не поступил? – не удержалась я от вопроса, с досадой ощутив мелькнувший гнев.
Ориас вздохнул, закрыв потемневшие глаза. На его лице читалась усталость, которую он никак не мог побороть.
– Я был зол. Гнев всегда дурманит разум.
– На что зол?
– На то, что он идёт на поводу дивы Миниты. На то, что закрывает глаза на ужасы некоторых миров. На то, что готов прогибаться под Матерью Аай…
– Которую ты специально убил, – оборвала я, и Ориас молча взглянул на меня, чуть нахмурив брови. Я не видела смысла скрывать и прямо ответила: – Оникс проговорился, а может, больше намекнул, что у тебя была с ним сделка… как я понимаю, она заключалась в смерти Матери Аай. Она не травила тебя – ты специально выпил дурман, чтобы сослаться на главу Сената, если дойдёт до суда. В итоге тебя никто не заподозрил, а Оникс специально свернул дело.
С минуту Ориас молчал, обдумывая мой ответ, прежде чем пожать плечами.
– Да, я сам её еле терпел.
– Да? – невольно возмутилась я этим ответом, тут же взяв себя в руки и холодно добавив: – Ты убил Мать Аай, специально сыграв на наших с Дамесом чувствах, и всё, что можешь сказать «я сам её еле терпел»? Это по–детски, особенно для тебя.
– Такова была сделка.
В прошлом я бы наверняка накричала на враса, но сейчас лишь вдохнула как можно больше прохладного воздуха, стараясь успокоить нервы. Это события старых дней, вспоминать их сейчас ни к чему. С ними можно разобраться и позже.
– Это всё? Я могу идти?
– Нет. Сенат требует суда над тобой.
Это я знала, пусть и выбилось из головы.
– Я готова ответить за свои поступки и…
– Нет, – резко оборвал меня Ориас, и на его скулах заходили желваки. – Нет, – уже тише повторил он. – Ноги твоей не будет в Содружестве. Твою жизнь Сенат не получит.
– Почему же? Я убила Сестёр и даже Барона, и они имеют полное право…
– …судить тебя, я знаю. Но отдавал приказ я, ты же без своего согласия его выполняла. Судить тебя бессмысленно. Виновен я.
У меня на несколько секунд в голове воцарилась тишина. Гнетущая, пугающая и крайне неприятная тишина.
– И что ты собрался делать? Пойти и исповедаться Сенату? – сухо поинтересовалась я. – Я бы посмотрела, как кто–то будет выносить приговор Императору, который всё ещё правит.
– Это не было в моих планах, потому я и думаю, как можно выкрутиться из этой ситуации. Сенат справедливо требует твоей головы, хотя знает, что виновен я, но отыграться могут на тебе. Вряд ли это только возмездие, должно быть, они собираются изучить тебя как гибрида. Вскрытие, опыты и прочее… сама знаешь.
Я невольно отступила на шаг, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. А вот об этом я не подумала… Мне казалось, меня просто запрут в Серфексе,
