сорвалась с места и побежала ко мне, осторожно уложила свою голову на моё плечо и обняла.
Как же тепло. Хорошо. Вкусно пахнет…
Как я жил без этого?
Просто обнял её и пялился. Каждую чёрточку лица рассматривал, вдыхал аромат её волос.
— Ты не прогонишь меня? — спросила она.
— А ты хочешь остаться с таким вот? — развёл я руками.
— Хочу. — Она подняла голову с моего плеча и заглянула в глаза. — С таким, да. Самым любимым на свете парнем.
— Блин, Бэмби… — я притянул её к себе на грудь обратно. — Я тебя не заслужил. После всего, что я тебе наговорил, ты…
— Ты не со зла, я знаю, — всхлипывала она тихонько на моём плече и сжимала пальцами ткань футболки. — Ты…хотел как лучше.
Сам едва не рыдал от радости и счастья снова оказаться с ней рядом, чувствовать её, видеть…
Нет, она всё-таки просто нереальная!
Как можно было простить и понять такое существо, как я?
Она просто космос.
— И до сих пор хочу, — ответил я негромко, мягко поглаживая её волосы. — Со мной… Может не получиться полноценной жизни. Ты же умная девочка, ты всё это понимаешь.
— Получится, — подняла она снова голову и упрямо смотрела на меня. — Ты будешь ходить.
Так смотрела, что я сам начинал верить в это. Агния была так убеждена в успехе, в моём выздоровлении, что я как будто заразился от неё этой жаждой жизни…
Сколько же в ней силы? А такая хрупкая с виду… Наверное, нелёгкие детство и юность воспитали внутри нежного цветочка настоящего бойца. Хоть пример с неё бери!
— Мои перспективы туманные, — сказал я. — Ты должна понимать, на что идёшь. Что мне… — я нервно сглотнул. — Что мне будет ещё тяжелее, если ты сейчас останешься, подаришь надежду на то, что всё может быть, у нас всё может быть, а потом… Устанешь и свалишь. Ты понимаешь, что я тогда как брошенный больной пёс, просто загнусь?
Она склонилась надо мной, выпрямив руки. Её лицо оказалось ровно напротив моего. Волосы Бэмби щекотали меня…
— Этого никогда не будет, — сказала она твёрдо. — Мы с дедом своих не бросаем. Понятно тебе?
Это было даже круче признания в любви.
Я помню её сердечки в окне палаты реанимации, и признания в любви уже тут, в палате…
Но эти слова были сильнее.
В ответ я просто сделал то, о чём мечтал долгие недели — прижался к сладким губам Костровой…
Я едва не застонал от удовольствия и головокружения. Бабочки в животе просто бесились и врезались друг в друга от ощущений… Уже не думал, что когда-то мне будет снова суждено почувствовать сладость губ моей Бэмби…
— Я так скучала… — прошептала она, когда мы на миг оторвались друг от друга, чтобы просто подышать.
— Я чуть не свихнулся без тебя, — честно признался я, сплетая её пальцы со своими…
Вот бы всю жизнь так. Никогда не расставаться. Целовать её и обнимать двадцать четыре на семь… Но есть одно большое но — мои проблемы со здоровьем.
— Агния, — сказал я ей, и она посмотрела на меня. — Мне предстоит долгий период реабилитации. Возможно, не в России. С неизвестным исходом. Ты готова будешь ждать?
— Готова, — уверенно кивнула она. — Я на всё готова, если тебе это поможет. Но, может быть, есть возможность вылечиться здесь? Или хотя бы в Москве? Я понимаю, в нашем городе может не быть нужных специалистов, но в Москве должны быть.
— Я не думал об этом, — ответил я. — Но я попрошу родителей узнать.
Сам не заметил, как назвал маму и Вадима родителями.
После нашего с ним разговора мнение о мужчине я кардинально поменял. Именно он стал первым звеном в примирении с Агнией. Мама как-то к ней была не настроена, а отчим всё понял и даже пытался нам помочь. Всё-таки был к нему несправедлив…
И ещё один валун свалился с души.
— Спроси, — обвела она пальчиком мои губы. — Может быть, есть возможность остаться тут. Я же не могу бросить школу… Выпускной класс.
— Я тебе брошу, — нахмурился я. — Зря я, что ли, собой рисковал, чтобы ты могла…
Договорить как-то не вышло. Покосился на неё. Как-то пафосно вышло…
Но Агния смотрела на меня с искренним восхищением.
— Ты — мой герой! — заявила она и снова обняла меня изо всех сил и залепила смачный поцелуй в щёку. — Ты самый смелый и сильный. Конечно, не зря… И ты… Встанешь. Всё будет хорошо. И школу ты, кстати, не бросишь тоже.
— Как это? — нахмурился я. — Я, извини, на инвалидном кресле туда кататься не намерен.
— И не надо, — ответила она. — У тебя голова уже не болит?
— Нет. Причём тут голова?
— При том, что тогда головная боль учиться тебе не помешает! Я будут носить лекции с занятий и учебники сюда, и ты будешь учиться. Писать же можешь? — У меня сломана правая рука, — показал я глазами на гипс.
— Ну, подождём, — пожала плечами Кострова. — Будешь просто слушать и решать домашку вместе со мной.
— Ну нет, Кострова, — простонал я и отвернулся от неё. — Зачем ты только пришла?
— А потому что я тебя люблю! — заявила она, разворачивая моё лицо к себе. — Люблю и не дам тебе потерять ничего из этой жизни. Ты закончишь школу вместе со всеми. А потом мы с тобой станцуем на выпускном.
— На “ча-ча-ча” можешь не рассчитывать, сразу говорю, — сказал я. — Я её и здоровый танцевать не мог.
Агния задорно рассмеялась, видя, что я тянусь к ней также, как и она ко мне. И теперь никуда не хочу её отпускать… И даже готов решать с ней гадкие примеры по алгебре. Неважно, что делать. Лишь бы с ней.
— Ну, медляк какой-нибудь уж сможешь, — сказала она, мягко улыбаясь мне.
Она доверчиво потёрлась о мою руку щекой, словно тот рыжий котёнок, которого мы однажды сняли с ветки.
Приятно… Крупные мурашки рассыпались по спине…
— Я тебя люблю. Прости меня, пожалуйста, а? — сказал я ей и снова потянулся к её губам…
— Э-э… Кхм, —
