Перегнувшись через перила, Эмили заглянула вниз. Картина повергала в шок. «Королевский герб», элегантный ресторан пятью уровнями ниже, стал почти неузнаваем. Казалось, здесь пронесся торнадо. Столы были перевернуты, на полу валялись столовые приборы, недоеденная пища, помятые цветы, битое стекло. Одни пассажиры бежали через атриум, другие бесцельно кружили, третьи накачивались алкоголем. Отовсюду доносились испуганные крики и восклицания.
Стеклянные лифты все еще действовали, и Эмили направилась к ближайшему. Но внезапно все широкое пространство атриума наполнилось рокотом, грохотом, рычанием, исходящими откуда-то из недр судна.
И вдруг атриум начал опрокидываться.
Сначала вдове подумалось, что это лишь игра воображения, но нет: бросив взгляд наверх, на большую люстру, Дальберг увидела, что та отклонилась от вертикальной оси. По мере нарастания рокота люстра кренилась все сильнее, звеня и дребезжа. Отважная пассажирка торопливо попятилась под защиту арки, и тут же вниз дождем посыпались кусочки хрусталя и застучали градом по столам, стульям, перилам.
«Боже милостивый! — подумала Эмили. — Что происходит?!»
Крен делался все сильнее, и вдова ухватилась за медное ограждение, укрепленное на колонне по одну сторону арки. Со скрежетом столы и стулья расположенного внизу ресторана начали съезжать влево, поначалу медленно, затем — все быстрее. Через несколько секунд раздался грохот и звон стекла — это обрушилась стена из бутылок в элегантном баре.
Дальберг вцепилась в ограждение, не в силах оторвать взор от зрелища разора внизу. Теперь пришел в движение огромный концертный рояль «Стейнвей» в центре атриума — он с ускорением катился на своих роликах, пока не влетел в громадную статую Британии, разбив ее вдребезги и превратив в груду мрамора.
Впечатление создавалось такое, что лайнер угодил в железные тиски какого-то великана и, несмотря на протестующий стон двигателей, тот переворачивал корабль на бок. Вдова изо всех сил держалась за брус, потому что наклон все усиливался и все незакрепленные предметы: стулья, вазы, столы, стеклянная посуда, фото — и видеокамеры, — кувыркаясь, летели с расположенных выше балконов. Вдруг сквозь несмолкаемый хор вскриков и душераздирающих воплей прорвался истошный вой откуда-то сверху: приземистая женщина с завитыми светлыми волосами, в форме администраторши, слетела вниз с верхнего балкона и с ужасающим треском врезалась в рояль. Брызнули в разные стороны клавиши из слоновой кости, а струны разорвались гнусавой какофонией высоких и низких нот.
С металлическим скрежетом ближайший лифт содрогнулся в своем вертикальном кожухе, а затем, со звуком выстрела, стеклянная облицовка раскололась и обрушилась, будто сверкающий занавес. Остов лифта — теперь всего лишь стальная рама — с неприятным звуком выскочил из шахты и свободно повис на одном только стальном тросе. Дальберг увидела в лифте двух пассажиров, которые с истошным криком цеплялись за медные поручни в кабине. Пока Эмили в ужасе наблюдала за этим, остов лифта качнулся и со стуком врезался в ряд балконов на противоположной стороне. Находившихся внутри людей выбросило в воздух, и они полетели вверх тормашками вниз, вниз… пока наконец не исчезли в хаотичной мешанине из мебели и крепежных конструкций у стены «Королевского герба».
Пол продолжал крениться, и вдова что есть силы стиснула медный поручень. Вдруг снизу раздался странный звук, сопровождаемый напором холодного соленого воздуха — такого сильного, что он почти сдул Эмили с «насеста», где она примостилась. В следующий момент на самый нижний уровень атриума хлынула клокочущая, вскипающая вода. Злобный прилив бурлил, швыряя туда-сюда мебель и искалеченные тела. В это же самое время гигантская люстра над головой с треском сорвалась и всей сверкающей массой рухнула, с грохотом ударившись в парапет с противоположной стороны от Дальберг, затем съехала по наклонной, рассеивая массы сверкающих кристаллов, похожих на раздробленный лед.
В ноздри ударил холодный, мертвый запах моря. Медленно, словно издалека, до Эмили начало доходить, что, несмотря на весь происходящий ужас, судно вроде бы не тонет — во всяком случае, пока: оно просто накренилось и черпает воду. Двигатели продолжали реветь, «Британия» рвалась вперед.
Дальберг собралась с мыслями, постаравшись отодвинуть в дальний угол сознания звуки бьющегося стекла, ревущей воды и человеческих страданий. При всем желании она ничем и никому не могла здесь помочь. Но вот что Эмили могла и должна была сделать — это сообщить на мостик, что спасательные шлюпки нельзя спускать на воду, пока судно движется. Вдова огляделась и заметила неподалеку пролет лестницы. Крепко держась за поручни, где ползком, где по-обезьяньи, она добралась до пролета, наклонившегося под безумным углом. Изо всех сил ухватившись за перила, Дальберг начала подтягиваться вверх, по направлению к вспомогательному мостику.
Глава 73
Специальный агент Пендергаст изумленно смотрел на странную субстанцию, состоящую из тумана и тьмы, которая принялась его обволакивать. Одновременно Алоиз почувствовал, как каюта вздрогнула и наклонилась; где-то в глубине судна что-то мощно и громко завибрировало. С кораблем явно творилось что-то неладное. Детектив опрокинулся назад, перекатился через кресло и врезался в книжный шкаф. Корабль кренился все сильнее, и можно было слышать пронизавшую его звучную фугу разрушения и отчаяния: пронзительные вопли, треск, звон, утробный рокот воды, бьющейся о корпус. Книги попадали с полок, свидетельствуя о том, что каюта накренилась под опасным углом.
Пендергаст выбросил все это из сознания, фокусируясь на причудливом явлении — самом несообразном из всего происходящего. Внутри живого, движущегося дыма различался некий призрак, исчадие потустороннего мира: красные глаза, клыкастая улыбка, когтистые руки, протянувшиеся, чтобы его обнять, выражение неутоленного голодного желания.
Несколько важных мыслей мгновенно пронеслись в мозгу Пендергаста. Он знал, что перед ним такое, и знал, кто это создал и зачем. Знал, что предстоит битва — не только за свою жизнь, но и за душу. Детектив мысленно собрался с силами, а существо тем временем схватило его в липкие, холодные объятия, подавляя чувства и рассудок удушающим запахом гнилостного погреба, мерзостных насекомых и разлагающихся трупов.
Но тут спецагента вдруг накрыла волна спокойствия — рассудительного, освобождающего спокойствия, которое он так недавно в себе обрел. Его застигли врасплох — у него не было времени подготовиться, но имелся доступ к экстраординарным возможностям разума, которые Агозиен в нем высвободил и таким образом сделал непобедимым. Эта схватка окажется проверкой его сил и возможностей, чем-то вроде крещения огнем.
Существо старалось проникнуть в его разум, зондируя влажными щупальцами стремления и вожделения. Пендергаст очистил ум от всех мыслей. Не дать призраку никакой точки опоры, ничего, на чем он сможет закрепиться. С фантастической быстротой детектив привел ум сначала в состояние тхан шин гха, что означает «преддверие абсолютной пустоты», а затем — в состояние шуньяты, то есть «абсолютной пустоты». Призрак войдет и найдет дом пустым. Нет, не останется даже дома, куда можно войти.
