затихло.
– Очень мило с твоей стороны, – наконец выкрикнула радостным голосом Жанна. – Встретимся на крыше. И я её отпущу.
Я облегчённо вздохнул и посмотрел на свои костыли.
– Ну и ну, – сказал Северин, по-прежнему с любопытством наблюдая за мной. – Как полезно, что эта малышка так тебе дорога. Это не входило в мои планы, но пришлось очень кстати.
Злость переполняла меня. Она вытеснила все остальные чувства и позволила сосредоточиться на главном – к чёрту костыли. Я швырнул их под ноги Северину и сделал шаг наверх. Меня тут же охватила та самая лёгкость, которую я чувствовал на Грани и после того, как выпил Ангелику.
Где-то наверху послышался грохот, будто что-то упало. Или кто-то…
«Матильда…»
Но она была жива! До меня донеслись обрывки фраз:
– Эй ты, глупая корова, мне же больно! Поверить не могу, что когда-то ты была моей любимой святой!
Жанна д'Арк засмеялась:
– Ну и милашка же ты. Но какому святому понравится, когда его пытаются укусить?
Затем дверь на крышу захлопнулась, и я больше не мог расслышать их голосов.
Моя кожа горела, сердце билось всё сильнее, разгоняя кровь по каждой клетке моего тела. Все мышцы работали слаженно, и я мигом взлетел на девятый этаж, а потом и на десятый. Не знаю, болела ли моя нога, я этого не замечал. Тело активно сжигало кислород и было нацелено на лучший результат – такого не случалось даже во времена занятий паркуром.
Сейчас со мной происходило невозможное: я смог перепрыгнуть сразу через четыре ступеньки; даже не запыхавшись, преодолел ещё двадцать ступенек вверх – и вот я уже у пожарного выхода, такого, как показывают в фильмах про погоню.
В фильмах такой выход обычно ведёт на крышу. А ещё в фильмах в самый неподходящий момент герою вдруг преграждает путь злодей. Я не понял, как именно ему это удалось, но неожиданно передо мной вырос Северин. Его двухметровая фигура заблокировала выход на крышу.
– К каким только чудесам не сподвигнут нас правильные эмоции, – радостно сказал он.
Я крепко сжал зубы, настолько крепко, что услышал хруст своих челюстей:
– Уйди с дороги. Ты же слышал, что сказала твоя подружка. У нас с ней встреча на крыше.
Северин окинул меня восхищённым взглядом:
– Но там, на крыше, не дай себя провести, не обещай Жанне ничего лишнего только из чувства благодарности.
– Мне казалось, что вам с ней нужно одно и то же, разве нет?
– Во многом так и есть. Но что касается тебя, тут мы по разные стороны баррикад. И тебе придётся выбрать, на чьей ты стороне.
Именно так выразилась Жанна во время нашей встречи в прошлую пятницу. Но я ничего не хотел выбирать. Эти пустые высокопарные фразы мне уже сидели в печёнках. Мне нужно было лишь одно – чтобы Матильда оказалась в безопасности.
Мне срочно надо было пройти через эту дверь на крышу. Главное, успокоиться. Глубокий вдох, затем выдох.
– О каких таких сторонах идёт речь? – Я попробовал вспомнить, что рассказывали мне Фея и Гиацинт о разных партиях аркадийцев, их намерениях и взглядах. Но кроме Фрея, норвежского расиста с собственным замком и лыжным подъёмником, ни одного имени мне на ум не приходило. Вдобавок ко всему сейчас я злился, и это мешало сосредоточиться. – То есть я хотел спросить, на чьей вы стороне? – Что я сейчас спросил, я сам не понял. Но чтобы было проще разбираться, я поделил всех на добрых и злых. А тот, кто хочет сбросить Матильду с крыши, однозначно относится к злым. Больше мне знать ничего не нужно.
Северин, как я и предполагал, ничего не прояснил, а лишь туманно добавил:
– Зависит от того, хочешь ли ты остаться талисманом или превратиться в предводителя, – а затем сделал шаг в сторону, уступая мне дорогу.
Я толкнул тяжёлую дверь, выбрался наружу и обнаружил, что попал в новый лабиринт. Кто-то обставил всю крышу цветочными горшками и ящиками с растениями, превратив её в городской сад.
Весна только начиналась, поэтому растения лишь проклёвывались из земли, но их было столько, что они покрывали всю крышу.
Я почувствовал небывалый выброс адреналина.
«Где же Матильда?»
– Мы здесь, – раздался невинный девический голос Жанны д'Арк.
Я сначала бросился к поросли бамбука, затем к ящику с кустиками помидоров, пока не увидел вдалеке две сидящие фигуры. Рядом с печной трубой на железных стульях сидели Жанна и Матильда. Жанна закинула ногу на ногу, будто вела интересную беседу с подругой, а Матильда, наоборот, застыла на краю стула, не смея двинуться с места. Вокруг неё был очерчен огненный круг, выбраться из которого она не могла. По щекам Матильды размазалась тушь, локоны растрепались, она тяжело дышала. Кажется, только что здесь состоялась настоящая схватка. Я заметил две кровоточащие раны на её подбородке и ощутил новую вспышку ярости, такой сильной, как никогда прежде.
– Ничего себе, мальчик в инвалидной коляске. Да ты, оказывается, неплохо ходишь. – В отличие от Матильды, Жанна вела себя очень непринуждённо или просто не выдавала своего страха.
– Сейчас тебе не поздоровится, злобная Жанна, – сказала Матильда и с гордостью поглядела в мою сторону. Её глаза блестели, и я понял, что её тоже переполняет ярость, а вовсе не страх. – А ещё этот твой огонь. Как банально!
«Может быть. Но довольно опасная банальность».
Огонь здесь явно присутствовал не для красоты. Я чувствовал жар, исходящий от очерченного Жанной круга.
– Мы с тобой кое о чём договорились. Отпусти её! – сказал я как можно более спокойно.
Жанна расхохоталась:
– Кто-то здесь упомянул про банальность? – И, передразнивая мой тон, она проблеяла: – Отпустите эту юную деву, затем можете поступать со мной как хотите! Это прямо как… в тысяча четыреста пятнадцатом году!
В моих висках запульсировала кровь.
– К чему этот спектакль, любовь моя? Делай, что он говорит. – Уверенным шагом мимо меня прошествовал Северин.
Жанна поднялась, он провёл рукой по её талии, а девушка в ответ положила голову ему на грудь. Эта парочка выглядела так, будто приготовилась к какому-то напыщенному танцу, страстному танго или сальсе.
Будто исполняя очередное движение из этого причудливого танца, Жанна подняла руку, и горящее кольцо вокруг Матильды бесследно исчезло.
«Глупейшая суперсила».
– Ну ладно, – вздохнув, Жанна повернулась и прижалась спиной к груди Северина. Они оба улыбались, расслабленно и…
– До омерзения банально, – пробормотала Матильда и была права.
Но меня им не обмануть. Я понимал, что за их игрой в любовь и страсть скрывается готовность в любую минуту напасть, и хореография этого танца может превратиться в
