Вызовы, с которыми власть Запада столкнулась в начале 2016 года, в рамках традиционной системы взглядов очень практично обобщил Гидеон Рахман, ведущий колумнист Financial Times в сфере международных отношений[589]. Для начала он предлагает нам краткий обзор западного видения мирового порядка: «По окончании “холодной войны” превосходящая военная мощь США всегда была ключевым фактором мировой политики». Особенно важно это было в трех регионах: Восточной Азии, где «флот США стал считать Тихий океан чем-то вроде “американского озера”»; Европе, где НАТО – считай, те же США, «финансирующие три четверти военных расходов альянса», – гарантирует территориальную целостность его членов; и на Ближнем Востоке, где гигантский военно-морской флот Соединенных Штатов и их военно-воздушные базы «существуют, чтобы поддерживать друзей и устрашать противников».
Сегодня, продолжает Рахман, проблема мирового порядка состоит в том, что «системы безопасности, выстроенные в этих трех регионах, сталкиваются с вызовами» из-за российского вторжения на Украину и в Сирию, а также из-за Китая, который превращает окружающие его моря из «американского озера» в «явно спорные воды». В сложившейся ситуации фундаментальный вопрос международных отношений сводится к тому, должны ли Соединенные Штаты «признать, что другие ведущие державы тоже могут считать соседние территории зоной своего влияния». По мнению Рахмана, должны – по причине распределения экономической власти по многим странам мира, да и просто потому, что так велит здравый смысл.
На мир конечно же можно смотреть с различных позиций. Но давайте все же остановимся на трех упомянутых выше, каждая из которых наверняка представляется критически важной.
Современные вызовы: Восточная Азия
Во-первых, что касается «американского озера». Некоторые наверняка удивленно поднимут брови, прочитав сообщение о том, что в середине декабря 2015 года, «по сведениям высокопоставленных военных, американский бомбардировщик В-52, выполнявший обычный полет над Южно-Китайским морем, случайно вторгся на две морские мили в воздушное пространство искусственного острова, построенного Китаем, что в значительной степени обострило вопрос разногласий между Вашингтоном и Пекином»[590]. Те, кто знаком с мрачной летописью семидесяти лет эры ядерного оружия, понимают, что инциденты подобного рода слишком близко подводят человечество к опасной черте, отделяющей нас от губительной ядерной войны. Отнюдь не обязательно быть сторонником агрессивных, провокационных действий Китая в Южно-Китайском море, чтобы заметить: в данном сообщении ничего не говорится о китайском стратегическом бомбардировщике с ядерным оружием на борту, пролетающим над Карибским морем или же у побережья Калифорнии, где Китай предъявляет претензии на создание «китайского озера». К счастью для всего мира.
Лидеры Китая очень хорошо понимают, что его морские торговые пути – от Японии до Малаккского пролива и дальше – окружают враждебные государства, опирающиеся на превосходящую американскую военную мощь. Соответственно, Китай начинает двигаться на запад посредством масштабных инвестиций и осторожных шагов к интеграции. Частично этот процесс идет в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), включающей в себя государства Центральной Азии, Индию, Пакистан и Россию. Иран получил статус наблюдателя, в котором отказали Соединенным Штатам, попутно призвав закрыть все военные базы в регионе. Китай – член ШОС воссоздает современную версию старого Шелкового пути, преследуя цель войти не только в регионы, относящиеся к зоне его влияния, но также дотянуться до Европы и нефтеносных территорий Ближнего Востока. Он тратит огромные суммы на создание единых азиатских торговых и энергетических систем с протяженными высокоскоростными железными дорогами и трубопроводами.
Одним из элементов программы является автомагистраль, пролегающая через самые высокие в мире горы и ведущая к построенному на китайские деньги пакистанскому порту Гвадар, призванному защитить нефтеналивные танкеры от потенциальных препятствий со стороны США. Кроме того, программа, как надеются Китай и Пакистан, придаст толчок промышленному развитию Пакистана – которому американцы, несмотря на масштабную военную помощь, так и не посодействовали, – а развитие промышленности побудит Пакистан покончить на своей территории с терроризмом, представляющим серьезную проблему для Китая в западной провинции Синьцзян. Гвадар станет составной частью китайской «нитки жемчуга», баз, построенных в Индийском океане в торговых целях, но также обладающих потенциалом в плане военного использования – в надежде на то, что Китай когда-нибудь сможет защитить свое могущество вплоть до Персидского залива, впервые в современной истории[591].
Все эти шаги неуязвимы для сокрушительной военной мощи Вашингтона, если, конечно, не случится ядерной войны, которая попутно уничтожит и сами США.
В 2015 году Китай основал Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и стал его основным акционером. В июне на церемонии открытия банка в Пекине присутствовали представители пятидесяти пяти государств, включая таких американских союзников, как Австралия и Великобритания, прибывших вопреки воле США. Самих Соединенных Штатов, как и Японии, не было. Некоторые аналитики полагают, что новый банк может составить конкуренцию бреттон-вудским институтам (Всемирный банк и Международный валютный фонд), в которых Соединенные Штаты обладают правом вето. Кроме того, по предположениям ряда специалистов, ШОС со временем станет аналогом НАТО[592].
Современные вызовы: восточная европа
Если говорить о втором регионе, Восточной Европе, то здесь, на границах между Россией и странами НАТО, назревает кризис. И не абы какой. В своем содержательном, здравом и дотошном исследовании, посвященном проблемам региона, Ричард Саква вполне логично пишет, что российско-грузинская война, вспыхнувшая в августе 2008 года, по сути, стала «первым конфликтом, призванным “остановить расширение НАТО”; вторым стал украинский кризис 2014 года. Гарантировать, что человечество выживет во время третьего, не может никто»[593].
