Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
— Понятно. — Скарре переминался с ноги на ногу.
Харри перестал листать бумаги.
— Что-то еще, Скарре?
— Да. Просто я подумал, что у многих в отделе есть семьи и им хочется отпраздновать Рождество дома, а я холостяк и…
Харри хмыкнул.
— Короче, я вызываюсь добровольно.
— Добровольно?
— В смысле, я охотно продолжу работу над этим делом. Если, конечно, ты не против, — быстро добавил он.
Харри пристально смотрел на него.
— Я знаю, ты меня недолюбливаешь.
— Дело не в этом. Я уже решил, кто продолжит со мной работу. И выбрал тех, кого считаю лучшими, а не тех, кого люблю.
Скарре пожал плечами, кадык у него ходил вверх-вниз.
— Что ж, по крайней мере честный ответ. Счастливого Рождества. — Он пошел к двери.
— Поэтому, — продолжал Харри, складывая бумаги в папку, — ты займешься проверкой банковских счетов Роберта Карлсена. Посмотри, какие поступления были за последние полгода, нет ли там нерегулярностей.
Скарре замер, потом с удивлением обернулся.
— То же самое проделаешь со счетами Алберта и Мадса Гильструпов. Все ясно, Скарре?
Магнус Скарре с жаром кивнул.
— Кроме того, проверь в «Теленор», имели ли место в означенный период телефонные переговоры между Робертом и Гильструпом. Да, поскольку Станкич забрал мобильный телефон Халворсена, глянь заодно, не было ли звонков с его номера. О разрешении на проверку банковских счетов поговори с полицейским юристом.
— Это ни к чему, — возразил Скарре. — По новой инструкции мы имеем постоянное право контроля.
— Вот как. — Харри серьезно посмотрел на него. — Неплохо, когда рядом есть сотрудник, читающий инструкции.
С этими словами он вышел из комнаты.
Роберт Карлсен не имел офицерского звания, но, поскольку погиб на посту, было решено похоронить его на Западном кладбище, там, где хоронили офицеров Армии спасения. После церемонии, как обычно, состоятся поминки в казармах, в районе Майорстюа.
Когда Харри вошел в часовню, Юн, сидевший вместе с Tea на передней скамье, обернулся. Рядом с ними на скамье никого не было, и Харри понял так, что родители Роберта не приехали. На мгновение он перехватил взгляд Юна, и Юн кивнул, коротко и серьезно, но в глазах читалась благодарность.
В остальном часовня, как и ожидалось, была полна народу. Большинство в форме Армии спасения. Харри заметил Рикарда и Давида Экхоффа. А рядом с командиром — Гуннара Хагена. Стервятники из СМИ тоже тут как тут. В эту самую минуту возле него уселся Рогер Йеннем и спросил, не знает ли он, почему нет премьер-министра, хотя сообщали, что он будет присутствовать.
— Спроси в его канцелярии, — ответил Харри, прекрасно зная, что утром в канцелярию премьера поступил конфиденциальный звонок от руководства полицейского управления, сообщивший о возможной роли Роберта Карлсена в убийстве. Тем не менее было решено, что главе правительства следует отдать предпочтение другим важным встречам.
Командиру Давиду Экхоффу тоже позвонили из полиции, что вызвало вспышку паники в штаб-квартире, особенно потому, что одна из ключевых фигур в подготовке похорон, его дочь Мартина, утром сказалась больной и на работу не вышла.
В итоге командир решительно заявил, что человек невиновен, пока неопровержимо не доказано обратное. А кроме того, добавил он, уже слишком поздно, церемония должна состояться. Премьер-министр, кстати, заверил, что на завтрашнем рождественском концерте будет присутствовать непременно.
— А вообще? — шепнул Йеннем. — Что нового в расследованиях по убийствам?
— Вас же предупредили, — сказал Харри. — Вся информация для СМИ — через Хагена или пресс-атташе.
— Так они же молчат.
— Стало быть, знают свое дело.
— Да брось ты, Холе, я ведь чую, что-то происходит. Полицейский, которого порезали на Гётеборггата, как-то связан с киллером, которого вы кокнули вчера ночью?
Харри покачал головой — то ли отрицательно, то ли в смысле «без комментариев».
Орган умолк, разговоры мгновенно стихли, вперед вышла девушка с дебютным альбомом, запела известный псалом, с покоряющим чувством, даже слегка со слезой в голосе, и завершила руладой, какой позавидовала бы сама Мерайа Кэри. На секунду Харри захлестнуло прямо-таки неодолимое желание выпить. Однако тут певица закрыла рот и скорбно склонила голову под дождем фотовспышек. Менеджер ее довольно улыбнулся. Из полиции ему явно не звонили.
Затем к собравшимся обратился Экхофф, который говорил о мужестве и жертвах.
Харри не мог сосредоточиться. Смотрел на гроб и думал о Халворсене. И о матери Станкича. А когда закрывал глаза — о Мартине.
Выносили гроб шестеро офицеров. Впереди — Юн и Рикард.
Юн поскользнулся на повороте дорожки.
Харри ушел, когда остальные еще стояли у могилы. Зашагал по безлюдному кладбищу в сторону Фрогнерпарка и внезапно услышал за спиной хруст снега.
Сперва он подумал, что там кто-то из журналистов, но, услышав частое, возбужденное дыхание, автоматически резко обернулся.
Оказалось, Рикард, который мгновенно остановился.
— Где она? — едва переводя дух, просипел он.
— Кто?
— Мартина.
— Я слышал, ей нездоровится.
— Да, нездоровится. — Грудь у Рикарда ходила ходуном. — Только вот дома ее нет. И ночью не было.
— Откуда ты знаешь?
— Не смей!.. — выкрикнул Рикард словно от боли, лицо его исказилось, будто он не контролировал собственную мимику. Потом он глубоко вздохнул и огромным усилием воли взял себя в руки. — Не смей! — прошептал он. — Я же знаю. Ты обманул ее. Запятнал. Она у тебя в квартире, верно? Но ты не можешь…
Рикард шагнул к Харри, тот машинально вынул руки из карманов.
— Послушай, я понятия не имею, где Мартина.
— Врешь! — Рикард сжал кулаки, и Харри, сообразив, что необходимо срочно найти правильные, успокаивающие слова, сказал:
— Сейчас тебе нужно принять в расчет кой-какие соображения, Рикард. Я не особенно проворный, но вешу девяносто пять кило, и мне случалось пробить кулаком дубовую дверь. А согласно статье сто двадцать семь Уголовного кодекса, применение силы против должностного лица при исполнении карается как минимум шестью месяцами тюрьмы. Иначе говоря, ты рискуешь попасть в больницу. И в тюрьму.
Рикард свирепо смотрел на него.
— Мы еще увидимся, Харри Холе, — бросил он, повернулся и по снегу между надгробиями поспешил к церкви.
Имтиаз Рахим был в плохом настроении. Он только что повздорил с братом из-за того, стоит ли развесить на стене за кассой рождественские украшения. Имтиаз считал, что вполне достаточно продавать рождественские календари, свинину и другие христианские товары, незачем гневить Аллаха, соблюдая еще и эти обычаи неверных. Что скажут покупатели-пакистанцы? Но брат полагал, что надо думать о других клиентах. К примеру, о тех, что живут в доме напротив. Разве плохо придать колониальному магазину легкий оттенок христианства, в нынешнее-то время? Имтиаз все-таки одержал в жарком споре верх, но радости не испытывал.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
