Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
Пальцы Лорика сжали маленькое колено сестры. Сидони опасливо отстранилась.
– Нет, не убегай! Нам сейчас так хорошо – никто не смотрит на нас, не подслушивает. Сидо, ты права: уж лучше пусть нас разделяет океан! Брат не должен до такой степени любить свою сестру. Господь меня за это накажет!
– Но мы уже наказаны – всеми этими смертями, хоть я и не понимаю, за что. Вспомни, как мы горевали! Новые трагедии нашей семье не нужны. Я часто задумывалась о том, что слишком сильно люблю тебя, что это похоже на настоящую страсть, но сегодня наконец разобралась в себе. Когда я смогу жить так, как хочу, больше не будет недомолвок и ты останешься моим братом-близнецом, которому я буду писать и поверять свои мысли.
– Ты благоразумнее, чем я, – признал Лорик. – Я часто действую по наитию, не задумываясь ни о причине, ни о последствиях. Но даже это оборачивается в мою пользу. Я не жалею, что привез с собой Дору, что мы с ней поженились. Именно такая жена мне и нужна.
– Не стану спорить. Лорик, мне пора возвращаться на улицу Лаберж.
– Сидони! – Брат потерся лбом о ее волосы у виска. – Мне кажется, что мы прощаемся, но это ведь идиотизм, верно? Завтра ты еще будешь тут и когда-нибудь вернешься, чтобы полюбоваться фермой Клутье, самой успешной в регионе!
– Ну конечно я вернусь – когда стану старой, очень-очень старой, – пошутила Сидони. – А теперь иди спать! Завтра у нас праздник, крестины Тимоте, и мы должны быть в форме!
– Поцелуй меня в щеку! – взмолился Лорик.
Сидони передернула плечами, но сделала, как он просил. Лорик со слезами на глазах обнял ее.
– Обещаю, отныне я буду вести себя примерно. И не только напоказ, – шепнул он ей на ушко.
– Лорик, иди скорее домой.
– Иду! До завтра, Сидо!
В Сен-Приме на следующий день, в воскресенье, 25 июня 1933 года
Прихожане выходили из церкви – нарядные, в яркой одежде, громко обмениваясь впечатлениями и комментариями. Дора с Лориком принимали поздравления ближайших соседей. Крестная мать, самая элегантная дама в это солнечное воскресенье, держала малыша Тимоте на руках.
Кюре, который был не знаком с Сидони, задал ей несколько приличествующих случаю вопросов, дабы убедиться, что перед ним – добрая католичка.
– На вас возложена важнейшая обязанность, мадам Прово, – заключил он. – Конечно же, вы должны любить крестника, но, помимо этого, должны наставлять его своими мудрыми советами и воспитать истинным христианином, если, на беду, он лишится родителей!
Сидони, которую все это раздражало, заставила себя улыбнуться и подтвердить, что осознает важность духовного воспитания.
«Почему он не расточает свои советы крестному отцу? – думала она. – Пьер стоит в сторонке, и ему никто не читает нотаций!»
С растроганным видом, как и подобает любящей тете, она склонилась над младенцем и сделала вид, будто любуется им. «Бедный Тимоте! В следующую нашу встречу ты уже сам будешь отцом семейства – рослым, широкоплечим, усатым. Тетя Сидо скоро исчезнет из твоей жизни», – убежденно думала она.
Журден был в паре метров от нее. На нем был светло-серый костюм, рубашка в тонкую полоску и соломенная шляпа-канотье. Деревенские девушки поглядывали в его сторону, находя очень симпатичным. Сам Журден был поглощен разговором с матерью, которую вез перед собой в инвалидной коляске. В красивом платье цвета пармских фиалок, сшитом по эскизу невестки, Дезире Прово сияла от удовольствия. Для нее было настоящим приключением приехать в Сен-Прим на машине с сыном – единственным из ее детей, кто выжил после чудовищной эпидемии испанского гриппа. Эта болезнь унесла много жизней по всему миру[21].
– Сегодня чудесный день, не правда ли? – ласково сказал Журден матери.
– Безусловно! И твоей жене во время церемонии была отведена такая важная роль, – негромко проговорила Дезире. – Может, скоро придет и ваш черед? Мне так хочется стать бабушкой!
Жасент, которая услышала это тихое признание, в глубине своего сердца, такого восприимчивого и нежного, пожалела обеих – и сестру, и Дезире. Затем ее мысли обратились к Пьеру, который стал другим человеком с тех пор, как они начали предаваться любви без всяких ограничений в надежде зачать дитя, собственное дитя. В тот же миг муж обернулся и одарил Жасент лучезарной улыбкой. «Пьер, любимый!» – подумала она, и тут кто-то властно схватил ее за локоть.
– Жасент, нам нужно поговорить.
Это была Матильда – в черном атласном платье, с золотой цепочкой на шее и косами, уложенными короной надо лбом.
– Через несколько минут у церкви, – ответила молодая женщина. – Сейчас я должна быть с семьей.
Она указала на Анатали, невероятно довольную своим зеленым платьем с рукавами-буфами, и Калеба, которого Пьер держал за руку. Блестящие волосы мальчика были разделены на косой пробор; в льняном бежевом костюмчике, белой рубашке и галстуке-бабочке он был хорошеньким, как картинка.
– Я прекрасно вижу, что ты с семьей. Мне есть на что пожаловаться, моя красавица! Вы не пригласили меня ни на крестины, ни на праздничный обед. Это от кюре я узнала о том, что церемония состоится сегодня утром после мессы. Пришла, но решила никому не мозолить глаза.
Жасент сама была поражена тем, что умудрилась забыть о Матильде. Она не знала, что ответить. Лорик тоже о ней не подумал.
– Ты сердишься из-за того, что я отправила тебя к Артемизе в прошлый понедельник, а должна была сделать это намного раньше. Мы с ней обе сглупили! Решили сохранить все в тайне. И могу тебе сказать, что, несмотря на свою болтливость, Артемиза молчала столько лет. Все-таки ей следовало однажды все тебе рассказать. Я, взвесив все «за» и «против», до последнего оттягивала этот момент. И если бы Артемиза, встревожившись, не прибежала ко мне, чтобы сообщить, что ты разозлилась на нее и на меня, я бы не узнала, пошла ли ты к ней.
– Прошу, Матильда, не говори так громко! Сидони на нас смотрит, и Дора тоже. Они еще ничего не знают. Я совсем на тебя не сержусь. Я собиралась зайти к тебе и извиниться. Разговаривая вечером с Пьером, я поняла, что ты хотела защитить нас – Сидони, Лорика и меня. И уж конечно ты – желанный гость на крестинах Тимоте!
– Жасент, не лги, не надо! – отрезала знахарка. – Наслаждайся праздником, долго это не продлится.
С этими словами, похожими на угрозу, Матильда пошла прочь. Жасент догнала ее и увлекла в сторону, в тень колокольни.
– Что не продлится долго? – переспросила она.
– Хорошая погода, голубое небо, зеленая трава, пение птиц. Еще до наступления ночи разразится гроза.
Растерянная Жасент искала в ее словах, по сути невинных, какой-то скрытый смысл.
– Прошу, прости нас и приходи на ферму! – взмолилась она. – Лорик с Дорой накроют праздничный стол! Ты предвидишь грозу? Но какую? Обычную или новую трагедию? Матильда, скажи мне правду, мы ведь были подругами. Мы до сих пор подруги, не так ли?
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
