– Это политический брак, так было нужно. Она ничего для меня не значит.
– Так отошли ее назад, а меня объяви правительницей Тунипа! Вместе мы будем править Сирией.
– Мне нужна поддержка местной знати, и свиноматка мне ее обеспечивает. А ты не сможешь.
– Сейчас важно выиграть эту войну. Потом у нас будет много-много ночей, чтобы любить друг друга.
И она медленно разделась.
– Прости, но я очень устал, мне пора спать. Завтра я собираю войска.
Расстроенная брюнетка стала одеваться.
Думала она о том, что Пахек все время врал, а теперь решил избавиться от нее, как от изношенной вещи, которую не жалко выбросить.
116
Побрившись, Старик взялся причесывать Северного Ветра. На борту корабля – волнения, и вызваны они назойливыми слухами о том, что мятежники заняли порты Ливана и дадут отпор египетскому флоту.
– Сотни смертей в перспективе, – пробормотал Старик.
Ослик поднял левое ухо.
– Нет? Ты нашего царя не знаешь! Он не отступит. Если решил атаковать, будем атаковать, невзирая на потери, а они будут немалые!
Но левое ухо все еще торчало вверх.
– Иногда ты несешь чушь! Думаешь, нас встретят лобзаниями?
Ослик поднял правое ухо.
– Что ты пил сегодня утром? Когда с берега полетят стрелы, ложись и уши свои спрячь!
Дозорный сообщил о приближении к Библу, и вскоре на корабли был передан приказ Тутмоса: «Все солдаты – по местам!»
Повисла тяжелая тишина. Слышались только свист ветра и плеск волн. Джехути попросил государя покинуть нос головного судна, дабы не подвергать себя опасности.
Когда тот отказался, со стороны берега послышался гул.
Жители Библа радостно приветствовали фараона.
Горделиво склонив голову, Северный Ветер смотрел на толпы людей на набережной. В руках у них были цветы.
* * *
Штаб находился в Тунипе, центре восстания, и распоряжался там неутомимый и энергичный Пахек. Сирийские и митаннийские командиры, с восторгом принявшие его стратегию, ждали команды выступать. Захваченная врасплох подавляющими силами противника, египетская армия не успеет перестроиться в боевой порядок и потерпит оглушительное поражение…
Пахека переполняла гордость. Скоро, скоро он забудет все унижения! Наконец его желание мести воплотилось в реальность. Оставалось только надеть кирасу главнокомандующего и направить свою армию по победоносному пути.
Он взял кирасу в руки – и застыл от ужасной боли. Кираса покатилась по полу, а с губ молодого сирийца сорвался хриплый стон.
Кинжал снова вонзился ему в спину, а потом – и в третий раз.
Пахек рухнул на колени.
– Кто… кто меня убивает?
Красивая брюнетка встала так, чтобы он ее видел.
– Ты – лжец и клятвопреступник. Ты не заслуживаешь жизни.
Содрогаясь от ненависти, она перерезала ему горло.
* * *
Посланник митаннийцев и сирийские офицеры устали ждать. Почему Пахек медлит? Рассердившись, один из них пошел проверить и в апартаментах обнаружил труп правителя, плавающий в собственной крови. Никто не усомнился, что это – дело рук втесавшегося в доверие к повстанцам египетского шпиона.
Срочно созвали совет, и мнения скоро сошлись: противник узнал о намерениях сирийцев, и эффекта неожиданности не будет. Тут же начались дрязги, однако ни один сановник не вызывался занять место покойного правителя Тунипа. Единственное решение: укрыться за стенами больших городов и надеяться, что египтяне обломают о них зубы. А как же крестьяне в деревнях? Пусть выкручиваются, как хотят.
* * *
Опасаясь засад, а то и масштабного рейда, Тьянуни высылал вперед разведчиков, через короткие промежутки сменявших друг друга. Не встречая никакого сопротивления, египетское войско неумолимо приближалось к Тунипу – городу, по донесениям осведомителей и являвшемуся центром восстания.
По приказу фараона поля и сады в окрестностях Тунипа уничтожались. Еще долго кара, постигшая этот край, будет служить ему уроком.
Пока Старик с глашатаем Антефом в спешке устанавливали царский шатер, египетская пехота окружила крепость.
– Надолго мы тут застряли, – пожаловался Старик.
Северный Ветер тут же вскинул левое ухо.
– Как это – нет? Ладно, первый раз ты выиграл, но по чистой случайности. Теперь точно опростоволосишься! Ты толщину стен видел? Эти парни будут защищаться, как звери, так что осада затянется.
Но мнение свое ослик не изменил.
«Вот и поговори разумно с этой скотиной!» – думал Старик, расставляя в шатре раскладную кровать и сундуки с вещами.
* * *
Джехути категоричен:
– Ваше величество, в стенах Тунипа обнаружены множественные изъяны. Местами бреши заделывались в спешке, и мы их легко пробьем, местами кладка обветшала. Бойниц мало, значит, отпор нашим лучникам будет слабый и они без труда перебьют защитников. Под защитой их стрел наши строительные войска откроют бреши.
– Мы сровняем Тунип с землей! – постановляю я.
117
Атака египетской армии была точной, короткой и разрушительной. От Тунипа остались дымящиеся руины. Ту же участь я уготовил крепости Кадеш и другим мятежным городам.
В числе убитых – много митаннийцев. Их участие ничего не решило, зато теперь царь Митанни в глазах соседей – снова побежденный. Подгнивший плод не замедлит пасть…
Созерцая колонну военнопленных и огромное количество трофеев – колесницы, лошади, оружие, золотая и серебряная посуда, полудрагоценные камни, мешки с зерновыми, стада коров, коз и ослов, – я с уверенностью осознаю`, что шестнадцатая кампания, окончательно развеявшая мрак и упорядочившая хаос, станет последней в моем правлении. Раскинувшийся до берегов Евфрата, сирийский протекторат будет жить мирно, храня свои диалекты и обычаи, и узнает процветание благодаря управлению египтян.
На обратном пути меня приветствуют праздничные толпы тех, кто в душе желает мне смерти, а Египту – развала. Восхваления меня давно не впечатляют. Разве лесть – не одно из губительных обличий предательства?
Единственный результат, с которым стоит считаться: благодаря институту власти фараона население живет в гармонии и безопасности, наслаждаясь радостями жизни.
* * *
