— Домой летят, — пробормотал Ричард, провожая взглядом боевые машины.
— Завидуешь? — спросила Роза.
— Не знаю. Может, просто хочется вот так полететь навстречу свободе.
Солнце уходило за горизонт, и оцепеневшие от вечерней прохлады, предвещавшей скорое наступление осени, комары медленно поднимались в воздух. Низко проносились последние ласточки. С тех пор, как Роза и Ричард встретились, они обменивались лишь малозначительными словами, теми, что требовала ситуация. Теперь Ричард обнял женщину и попытался ее поцеловать.
— Оставь, — сказала она, отворачиваясь.
— Почему? — спросил американец.
Его задела неожиданная холодность Розы.
— Я не стану объяснять почему, — резко ответила она.
— Но я хочу тебя, — страстно прошептал он, сжимая объятия.
— Когда-то ты говорил: я люблю тебя, — с упреком напомнила Роза.
— Я и сейчас могу это повторить.
— Да, если очень попросить… — усмехнулась она.
— Ну перестань, расслабься, — уговаривал мужчина.
Его губы искали рот Розы.
— Нет, нет и нет! — решительно воспротивилась она.
— Есть причина? — спросил он, помрачнев.
— Скажем так: в моем возрасте о страсти уже не думают.
Слова Розы прозвучали не очень убедительно, но она искала хоть какое-нибудь оправдание.
— Так что же между нами встало? — настаивал Ричард.
— Война, — сказала Роза и, отступив шаг назад, спросила: — Ты что, не видишь, на кого я похожа?
На ней были серые фланелевые брюки на два размера больше, чем нужно, затянутые в талии ремнем Джулио. Рубашку тоже дал Джулио. Волосы давно следовало подстричь и уложить. Розе пришлось затянуть их на затылке голубой ленточкой. Она чувствовала себя грязной и оборванной, как старуха цыганка.
— Желание не угасает и в войну, — сказал Ричард.
То, что Роза отвергла его, лишь распалило Ричарда.
— Перестань, не ломайся, как девочка, а веди себя как женщина, — произнес он.
— А ты перестань изображать из себя американца, который знает все про всех, — парировала Роза.
Ричард помрачнел, словно ребенок, которого отругали взрослые.
— А ведь ты защищаешь кого-то, — задумчиво сказал он, выдавая собственные мысли, в которых стеснялся признаться и себе.
— Это кого еще?
— Или ты поклялась сохранить верность?
— Кому?
Она улыбнулась. Слова Ричарда ее растрогали. Какой он все-таки простодушный романтик!
— Мужчине, от которого родила ребенка, — обиженно закончил Ричард.
Розе вдруг стало хорошо. Она откинулась на траву, как когда-то давно, в восемнадцать лет. Ее уже не волновали морщины, прорезавшие лоб. Отступили воспоминания об унижении и о пережитом насилии. Она снова желала Ричарда, желала, как в первый раз, когда увидела его. Он лег рядом и начал осыпать легкими поцелуями ее глаза и брови. Лежа в некошеной траве, Роза смотрела в небо. Оно напомнило ей синее, усыпанное звездами одеяние Мадонны в гроте «Фавориты». Женщина тихонько засмеялась.
— Почему ты смеешься? — спросил Ричард, щекоча ей щеку былинкой.
— Долго рассказывать, — ответила Роза.
Но про себя она решила: сегодня он обязательно узнает ее тайну. Их общую тайну.
Ласки мужчины становились все более страстными, и Роза не сопротивлялась. Но вдруг, едва Ричард попытался овладеть ею, она почувствовала острую боль. На женщину нахлынули ужас и отвращение, словно ее снова спихнули в сточную канаву, откуда она недавно с трудом выбралась. Тело Розы не подчинялось разуму: оно отторгало мужчину.
— Я не могу, Ричард, — прошептала она, заливаясь слезами.
Он осторожно поцеловал ее. Роза быстро оделась.
— Я и сам бы мог сообразить, — сказал Ричард. — Этот ребенок изменил твою жизнь, правда?
— Мне нужно время, — не объясняя, ответила Роза.
— Не волнуйся, ничего страшного, — успокоил ее Тильман.
Оба они имели в виду совершенно разные вещи: Роза думала о пережитом насилии, и оно не давало ей почувствовать себя женщиной, а Ричард — о неизвестном мужчине, что занял его место в сердце Розы и дал ей сына. Он и представить себе не мог, что Риккардо — его сын.
С заброшенной фермы донеслись голоса. Кто-то звал Ричарда.
— Тебя зовут, — сказала Роза.
— Да, и я знаю зачем.
Ричард помрачнел.
— Не заставляй людей ждать, — заметила Роза.
Ричард встал, помахал рукой, и крики прекратились.
— Я должен поговорить с тобой, Роза.
— И я тоже.
Зачем скрывать правду о Риккардо? Потом Ричард решит, как поступить. Или они решат вместе.
— Я уезжаю, Роза, — заявил Ричард.
Сердце у нее забилось быстрей.
— А мы? — спросила она, подумав о детях и о верном Клементе. Мысль о новом расставании пугала ее. Почему он не сказал ей сразу?
— Вас спрячут в надежном месте. А придет время — тебя с семьей переправят в Швейцарию.
— Ты обо всем позаботился?
— Я старался сделать как лучше.
— А ты не поедешь с нами?
— У меня было задание, и я его выполнил. Теперь все готово для моего возвращения.
— Когда мы увидимся? — спросила Роза, заливаясь слезами.
— Вот кончится война, каждый сможет поехать куда захочет.
Ричард поднял валявшуюся на траве серую охотничью куртку, и из кармана выпала фотография. Обычное фото: светловолосая женщина с американской улыбкой, одетая по-американски, держит на руках младенца.
Роза побледнела:
— Твоя жена?
— Да. И наша дочка. Я назвал ее Роуз, как тебя, Роза.
Ричард наклонился и подобрал карточку. У Розы сердце остановилось. Ей показалось, будто она уже умерла, но она все еще жила.
— А ты говорил, что любишь меня, — упрекнула она его.
— Я и сейчас люблю тебя, Роза. Но я не знал, что мне доведется вернуться в Италию. И не знал, что снова встречу тебя. Ты ведь тоже не стала меня дожидаться.
— Да, — вздохнула Роза. — У тебя девочка — Роза, у меня мальчик — Риккардо, Ричард. Мы думали друг о друге.
— Если бы война нас не разлучила, мы, наверное, были бы счастливы вместе, — сказал Ричард.
— Конечно, — согласилась Роза.
— Я рад, что ты восприняла это спокойно. Но ты ведь хотела мне что-то сказать? — вспомнил он.
— Нет, ничего важного.
