— Я тоже люблю тебя. Ну а теперь будь хорошей девочкойи исправь свою жизнь.
— Это не займет много времени.
Они медленно пошли к Сити-Холл. Ей нужно было вернуться наработу.
— Вот и хорошо. Дня два хватит? — Обазасмеялись. — Мы могли бы поехать на каникулы в Мехико.
Тана съежилась от страха. Она уже обещала Джеку поехать сним кататься на лыжах. Но надо же было что-то делать, прямо сейчас.
— Дай мне время до начала нового года, и, обещаю, я всеисправлю!
— Тогда, может быть, мне поехать в Мехикоодному? — Он задумчиво нахмурил брови. Тана с беспокойством взглянула нанего. — О чем ты беспокоишься, малышка?
— Что ты еще в кого-нибудь влюбишься.
— Тогда поторопись. — Расс рассмеялся, сновапоцеловал ее, прежде чем она вошла в здание суда.
И всю вторую половину дня Тана сидела на судейской скамье состранным выражением в глазах и блуждающей улыбкой на губах. Она не могла ни начем сосредоточиться, а когда встретилась этим вечером с Джеком, у нееперехватывало дыхание при всяком взгляде на него. Он хотел знать, есть ли у неелыжная экипировка. Уже был арендован коттедж, и они собирались ехать сдрузьями. Вдруг, где-то в середине вечера, она вскочила и посмотрела на Джека.
— Что происходит, Тэн?
— Ничего… Все… — Она зажмурилась. — Мне надо идти.
— Сейчас? — Он был взбешен. — Обратно вгород?
— Нет. — Она села и заплакала. С чего же начать?Что она могла сказать? В конце концов, он сам ее оттолкнул, не принимая ееработу и ее успех, ее горечь, своим нежеланием связывать себя. Сейчас онажаждала того, чего он не хотел и не мог ей дать. Тана знала, что поступаетправильно, но это было так трудно. Она в отчаянии пристально смотрела на Джека,уверенная в правильности того, что сейчас делает. Она почти ощущала присутствиеРасса рядом с ней и Гарри с другой стороны, подбадривающих ее. — Я немогу.
Она все еще смотрела на Джека, а он в изумлении уставился нанее.
— Не можешь — что? — Он был озадачен. Не былоникакого смысла в таком поведении Таны. И это было так не похоже на нее.
— Не могу больше так продолжать все это.
— Почему нет?
— Потому что это не дает ничего хорошего нам обоим.Весь последний год ты измывался надо мной, а я была так несчастна… — Она всталаи зашагала по комнате, разглядывая привычные вещи. Этот дом был ее частью целыхдва года, а теперь казался чужим. — Я хочу большего, Джек.
— О господи! — Он сел, взбешенный. — Ну, ичего же большего?
— Чего-нибудь постоянного, как это было у Гарри иАверил.
— Сколько раз тебе говорить: ты никогда не найдешьничего подобного. Они — это они. А ты не Аверил, Тэн.
— Это не причина, чтобы отказываться. Я все еще хочу,чтобы кто-то был моим до конца моей жизни, кто захочет встать перед богом илюдьми и взять меня до конца моих дней.
Джек в ужасе смотрел на нее:
— Ты хочешь, чтобы я женился на тебе? Я думал, мы вседавно обговорили и пришли к соглашению…
Он выглядел до смерти перепуганным, но Тана покачалаголовой.
— Успокойся. Мы действительно когда-то пришли к такомусоглашению. Это совсем не то, чего я хочу от тебя, Джек. Я хочу свободы. Думаю,что пришло время.
Он хранил долгое-долгое молчание: он тоже знал это, но темне менее это было болезненно. И это испортило его планы на праздник. Онпосмотрел на нее:
— Вот почему я уверен в том, что делаю. Потому что раноили поздно всему приходит конец. И так гораздо легче. Я упакую свои вещи, ты —свои, мы скажем друг другу «до свидания», немного пострадаем. Но, по крайнеймере, мы никогда не лгали друг другу и не тащим за собой хвост детишек.
— Я даже не уверена, что это было бы так уж страшно. Вконце концов, мы же оба знаем, как дороги были друг другу. — Тана былаопечалена, как будто она потеряла кого-то очень дорогого ей, да так оно и было.Он был дорог ей долгое время.
— Мы очень дорожили друг другом, Тэн. И это былохорошо. — В его глазах стояли слезы. Он подошел к ней и сел рядом. —Если бы я был уверен, что поступаю правильно, я женился бы на тебе.
— Для тебя это не было бы правильным, — Танавзглянула на него.
— В любом случае, Тэн, ты никогда не будешь счастлива вбраке.
— Ну почему нет? — Ей не хотелось, чтобы он такговорил. Не сейчас. Нет, не сейчас, когда за спиной стоит Расс, жаждущийжениться на ней. Это звучало как проклятие. — Ну почему ты так говоришь?
— Да потому, что ты не тот тип женщины. Ты слишкомсильная. И вообще тебе не надо выходить замуж. — Джек горькоулыбнулся. — Ты повенчана с юстицией. Вот это твоя всепоглощающая любовнаясвязь.
Она знала, что сильнее его. Но понимать это Тана сталанедавно, главным образом с тех пор, как познакомилась с Рассом. Он такотличался от Джека! Расс был намного сильнее любого из тех, кого она знала донего. И сильнее, чем она сама. Гораздо сильнее.
— А что, нельзя иметь и то, и другое?
— Некоторые могут. Ты — нет.
— Я так сильно обидела тебя, Джек? — Она горестнопосмотрела на него, а он улыбнулся, встал, открыл бутылку вина и протянул ейбокал.
У Таны возникло чувство, что она никогда не знала этогочеловека. Все было так мелочно, так горько. В нем не было ничего глубокого, иона теперь дивилась, как могла так долго оставаться с ним. Но это же ейподходило когда-то! Ей и не хотелось никакой глубины все эти годы. Она так же,как и он, хотела быть независимой. Только теперь она повзрослела. И как бы нипугало ее предложение Расса, она хотела этого, хотела больше всего на свете,как ничего не хотела до сих пор. Тана посмотрела в глаза Джеку и улыбнуласьему. Он провозгласил тост:
— За тебя, Тэн! Удачи!
Она выпила и тут же, поставив бокал, посмотрела на него.
— А теперь я ухожу.
— Да-а. Позвони как-нибудь.
Он повернулся к ней спиной, а она почувствовала такую боль,будто ее пронзили ножом. Она хотела броситься к нему, но было слишком поздно.Тана прикоснулась к его спине и прошептала два слова:
— До свидания.
А потом она с невероятной скоростью мчалась домой; потомприняла ванну и вымыла голову, как будто смывала все разочарования и слезы. Ейбыло тридцать восемь. Она все начинала заново. Но на этот раз так, как никогдараньше, и с таким мужчиной, каких не встречала до него. Она подумывала о том,чтобы позвонить ему в тот же вечер, но ее мысли все еще были заняты Джеком.Вдруг она испугалась говорить Рассу, что свободна. Она так ничего и не говорилаему до самого обеда в день его отъезда в Мехико. А во время обеда вдругпосмотрела на него и загадочно улыбнулась. — Чему ты радуешься, шутница?
