— Господи, конечно, нет, — ухмыльнулся Берк. — Наш милый Найт так горячо предан семейству, что любого нормального человека может затошнить.
— Верно, — добавила Ариель. — Теперь его можно увидеть только в обществе не менее троих ребятишек, цепляющихся за его руки, ноги и уши.
— Найт очень счастлив, — улыбнулся Берк.
— А Лили так красива, что мужчины просто останавливаются и глазеют на нее. Ужасно забавно наблюдать, как Найт разыгрывает совершенно равнодушного, хладнокровного и терпимого мужа, когда какой-нибудь щеголь не сводит с нее взгляда.
— И ты тоже, Берк? — осведомился Алек, поднимая брови.
— Иногда, только чтобы заставить жену ревновать и злиться.
— Самодовольный болван, — добродушно хмыкнула Ариель.
Вечер проходил очень весело, и, только когда Берк Драммонд упомянул о своей бывшей золовке Ленни, Алеку снова приоткрыли дверку в прошлое. Он очень ясно увидел Ленни. Она о чем-то щебетала, положив маленькую руку на его рукав. Забыв о крылышке дикой утки, Алек до мельчайших подробностей описал Ленни.
Джинни радостно улыбнулась:
— Он с каждым днем вспоминает все больше. Думаю, когда мы приедем в Каррик-Грейндж, все вернется.
— Вы не останетесь пока в Лондоне? — спросил Берк.
— Нет. В поместье случилась беда. Дом сожгли, а управляющего убили.
— Господи Боже! Какой ужас, — посочувствовала Ариель. — Грейндж — такой огромный дом, построенный свыше двух веков назад. Там было много прекрасной мебели. Надеюсь, хоть что-то сумели спасти. Возможно, и правда, в знакомом окружении память скорее вернется, Алек.
— По-моему, лучшее лекарство — хороший удар по голове. Моя жена иногда предлагает помочь, но я пока раздумываю.
— Расскажите, как вы встретились, — попросила Ариель.
— Не могу, — покачал головой Алек.
Джинни коротко поведала хозяевам, как все было, не упоминая, конечно, ни о борделе, ни о своей привычке к мужскому костюму. Но Алек не подал виду, что вспомнил какие-то детали. Как обидно, что он сумел представить золовку Берка, но не собственную жену!
— Вы явно располнели, — без обиняков заметила Ариель, когда дамы оставили джентльменов за сигарами и портвейном.
— Верно. Правда, мне теперь редко бывает плохо, но во время путешествия в Англию я чуть было не умерла. И хотела убить Алека за то, что он натворил.
— Вы совершенно правы! Подумать только, что джентльмены обычно лишь самодовольно улыбаются и гладят нас по животу. По крайней мере Берк так и поступал.
— Алек ужасно любит спать, положив руки на мой живот. Говорит, что это заставляет его чувствовать себя равным Богу.
— Вам очень трудно пришлось, правда?
К изумлению и стыду Джинни, участливые слова Ариель едва не заставили ее разразиться слезами. Судорожно сглотнув, она отвела глаза.
— Представить невозможно, каково это — быть замужем за мужчиной, который тебя не помнит! Только знайте, Джинни, Алек — хороший человек. Смерть Несты была для него жестоким ударом. Он не любил ее… то есть не настолько, как должен мужчина любить жену, но прекрасно относился к ней и терзался сознанием собственной вины, когда она умерла. Даже сначала не хотел видеть Холли, поскольку считал ее орудием смерти Несты. После кончины Несты мы предложили ему взять Холли к себе, и только тогда Алек понял, что делает. Он оставил ребенка у себя. Конечно, воспитание девочка получает совершенно необычное, но Алек так любит ее, что это вряд ли имеет значение. Теперь у Холли есть вы, насколько мне кажется, женщина достаточно рассудительная и разумная. Холли хорошо ладит с вами?
— Очень. Думаю, если бы я не понравилась Холли, вряд ли ее отец женился бы на мне. Она, в общем, не управляет им, просто они очень друг друга любят. Теперь Холли и меня взяла под свое крылышко.
— Счастлива слышать, что она вас не ревнует.
— Нисколько. Холли требовала маленького братика или сестричку еще до того, как мы поженились. Возможно, она видит во мне средство добиться цели.
— Скорее всего просто считает вас женщиной, способной дать счастье ее отцу.
Джинни, подняв брови от неожиданности, с сожалением протянула:
— Иногда я хотела бы родиться такой красивой женщиной, как та Лили, о которой вы говорили. Она так же прекрасна, как Алек?
— Что-то в этом роде. Если эти двое стоят рядом, они, я сказала бы, способны ошеломить любое общество. Но для прогресса цивилизации гораздо лучше, что они не вместе. Знаете, Джинни, Алек, как ни удивительно, совершенно равнодушен к своей исключительной красоте, как, впрочем, и Лили. Кроме того, он обладает сильной волей, упрямством мула и неизменной верностью.
— Добавьте еще, что у него имеются твердые убеждения относительно назначения и роли женщины в жизни.
— Что вы имеете в виду? Какая роль?
— Мой отец был прекрасным кораблестроителем. И меня с детства учили конструировать и строить корабли. Но я усвоила, что мужчины не выносят женщин, наделенных таким же умом и знаниями, как они. Правда, я не совсем понимаю, в чем дело, но это правда. Не появись Алек, я владела бы теперь собственной верфью, которая вскоре разорилась бы, поскольку ни один уважающий себя мужчина не стал бы вести дела с женщиной.
— И Алек тоже?
— Господи, конечно! Поверьте, дело едва не доходило до драки! Но потом произошел этот несчастный случай, и мне пришлось отступить и сложить оружие. Видите ли, он во мне нуждался. И нуждается. Сейчас нет ничего важнее его выздоровления.
— Понимаю, — медленно протянула Ариель и действительно поняла. Эта такая уязвимая и беззащитная молодая женщина любит Алека Каррика. Кроме того, Ариель подозревала, что воля у Джинни не намного слабее. И упряма она не меньше. — Вы носите его ребенка. Заботитесь о его дочери. То есть делаете все, что полагается женщине. Верно?
— Да…
— Знаете, моя сестра Неста готова была умереть за Алека. Никогда в жизни слова против него не сказала. Он, в свою очередь, был с ней добр и нежен, но всегда оставался хозяином, главой семьи. Защитником. Не помню, чтобы они когда-нибудь спорили… правда, я мало бывала с ними. Возможно, он и превратился во что-то вроде домашнего тирана.
Ариель, пожав плечами, улыбнулась.
— Конечно, не стоит так категорично говорить о характере Алека. Но Неста очень часто писала мне за годы разлуки. Она любила его до безумия. По ее мнению, он не мог поступить неправильно. Она, в свою очередь, позволила бы ему вытирать о себя ноги.
— Это и святого превратило бы в деспота, а Алек был далеко не святым! Правда, не думаю, что могла бы стать тряпкой, о которую вытирают ноги, — улыбнулась Джинни, вспомнив их вчерашнюю бурную ссору. — Но, если женщина не будет остерегаться, это может произойти.
