— Тогда пора делать ноги. Но меня интересует, а что будет потом?
— Вернемся сюда и вместе дождемся наступления утра. Телефон у Эльфриды Павловны есть, мы позвоним Пулиперу в удобное время и попросим у него аудиенции, а там дело покажет само.
— Не спорю, — кивнул головой валютчик. — Я хотел заодно спросить, Эльфрида Павловна, хозяйка этой квартиры, она еврейка?
— Эльфрида Павловна Новицкая еврейка, бывшая геологоразведчица, сейчас на пенсии, — обстоятельно объяснил подельник. — А что это тебя взволновало? Не хочешь ли ты сказать, что я специально завез тебя сюда, чтобы прибрать сокровища к рукам?
— Об этом я как раз думал меньше всего. Я же сам согласился спрятать наши богатства здесь, значит, доверяю тебе полностью, — Коца оскорбленно воззрился на товарища. — Если бы считал иначе, замочил бы тебя еще при выезде из лесопосадки, лишний труп там как раз бы не помешал.
— Хм, ты прав, даже место выбрал подходящее, — прищурился перекупщик насмешливо. — И ловить мне, если учитывать твое прошлое, было бы нечего.
— Я имел ввиду то, что впервые вижу еврейку по уши в грязи, — поморщившись, перебил Коца подельника. — Понимаешь, представления о вас сложились противоположные.
— Это говорит только об одном, что для означенной нации главные богатства все-таки духовные, а не те, которые лежат в сундуке,
— Ну-ну, — усмехнулся валютчик, цепляя узелок с драгоценностями, экспроприированными у мужика, и кладя его в один из углов сундука. — Я и говорю, аж оторопь взяла.
— Что ты все цепляешься за национальности? Есть вор и есть честный человек, есть убийца и есть воспитатель, в конце концов, есть бедный и есть богатый. — вышел из себя Микки Маус, закрывая крышку короба. — Причем здесь еврей — русский! Трогаемся, иначе диалог продолжать будет некому.
— Прекрасная концепция… только любое из перечисленного брать нужно в процентном отношении к каждой нации, — буркнул Коца, разворачиваясь на выход, вступать в полемику сейчас ему было невыгодно. Громко добавил, — Давай спустимся на набережную, доберемся по ней до впадения Темерника в Дон, и утопим джип в водовороте. Оттуда, ко всему, возвращаться будет ближе.
— Как скажешь…
Глава двадцать четвертая.
Оба подельника вернулись тогда, когда в окнах горожан принялись вспыхивать огни, а трудовой люд заторопился занять рабочие места на уцелевших фабриках с заводами, еще не отнятых у него государством и новыми русскими. И постарались отойти ко сну, устроившись среди книжных с тряпочными навалов. Но в этот день сон обошел их стороной, каждый прокручивал в уме встречу с Пулипером и подсчитывал ожидаемый навар. Его должно было получиться много.
Обоих из дремотного состояния вывело громкое ворчание хозяйки с несогласным рычанием пса, Эльфрида Павловна, не слишком заботясь о тишине в квартире, загремела сто лет не чищенной посудой, пинками наддавая плошки, попадающиеся под ноги. Коца приоткрыл глаза, покосился на зевнувшего подельника, пора было вставать и приниматься за пристройство богатства, упавшего с неба. Наверное, об этом думал и Микки Маус, он первым делом потянулся к телефону, торчащему на столе между тарелок с объедками. На том конце провода долго никто не отвечал, валютчик огладил помятую одежду, взгромоздился на колченогий стул. Перекупщик, бросив трубку на рычаги, снова накрутил нужные цифры, и опять длинные гудки заспешили в ухо непрерывной цепочкой. Микки Маус нервно поддернул рукав пальто, взглянул на часы.
— Не может быть, чтобы Пулипер куда-то ушел в такую рань, — он раздумчиво почесал унылый нос. — Мы знакомы с ним какой год, он до одиннадцати дня никуда не вылезал.
— А сколько сейчас времени? — заерзал валютчик на стуле.
— Половина десятого.
— Он перед вызовом в областное Управление милиции назначил мне встречу в восемь часов утра. Вся сделка прошла минут за пятнадцать.
— Такие исключения он позволял себе редко, просто не хотел упускать добычу из рук, он, кстати, предупредил и меня после того похода в Управление, чтобы я поменьше доставал его звонками. Посоветовал вообще залечь на дно до лучших времен.
Микки Маус снова наклонился над аппаратом, он проделывал это до тех пор, пока из кухни не выглянула Эльфрида Павловна и не отвязалась теперь на него:
— Что ты ломаешь с утра телефон, а кто его будет ремонтировать? — гаркнула она прокуренным басом. — Одна уже покопалась в компьютере, ссыкушка из Латвии, до сих пор не могу настроиться на свой емайл.
— Дафна, что-ли? Из Международной студенческой организации противников пуска Волгодонской атомной станции, — не удивился Микки Маус.
— Она самая, другие люди как люди, а этой все было надо. Предоставляешь ночлег, любезничаешь с ними, балуешь чаем с кофе, они же норовят раскурочить все, к чему притронутся.
— Эльфрида Павловна, нам просто необходимо позвонить одному человеку. А его нет дома.
— Тогда звякни Цфасману, он в курсе всех ростовских событий, может, твой абонент давно в Израиле. Он еврей?
— Да.
— Номер Цфасмана знаешь? В этой стране надежда только на круговую поруку.
— Конечно.
Эльфрида Павловна мотнула грязным подолом халата, нестиранного со дня приобретения, и снова загремела кастрюлями. За нею ушла собака по кличке Плюх, покрытая свалявшейся шерстью, но с умными глазами. Подельник прижал трубку к уху, но то, что сообщили через мгновение, заставило его лицо удивленно вытянуться. Он тревожно покосился на Коцу, отставив аппарат в сторону, пересел к валютчику поближе.
— Что там еще? — спросил тот, внутренне напрягаясь.
— Почти ничего, если не считать того факта, что Пулипер действительно надумал уехать из России, — ответил Микки Маус, проводя ладонью по усам. — Нет его ни в Ростове, ни в Москве, и неизвестно, где он сейчас.
— Куда же он мог деться?
— Если сам Цфасман не в курсе, то я тем более, но пределы России он покинул, однозначно, — перекупщик собрал губы куриной гузкой. — Нумизмат, скорее всего, решился на этот шаг после посещения Управления милиции, перед которым встречался с ним и ты.
— Красиво.
Коца сжал пальцы в кулаки, внутреннее напряжение переросло в беспокойство, он подумал о том, что богатство, добытое с таким трудом, теперь сбагрить будет практически невозможно. Во первых, нужно искать надежных новых клиентов, во вторых, тратить драгоценное время, подвергаясь опасности быть в любой момент пришитыми отморозками из многочисленных бандитских группировок. Или менты, не менее алчные, закроют на долгие годы в тесные боксы Богатяновского санатория. В голове пронеслась мысль, что затея, продуманная до мелочей, имеет все шансы оказаться в числе никчемных. То есть, рушились мечты о собственном светлом будущем.
— И что прикажешь теперь делать? — он неприязненно покосился на подельника.
