Когда бы был я гордым ЦеппелиномИль авиатором Ефимовым воздушным,Иль кузнецом Вакулой добродушным —Верь, не скучал бы ты по мне, страдая сплином.Чудесного коня я оседлал бы мигом,Будь это гордый Райд, иль гоголевский бес,Что в Питер ездил под Вакулы игом.Как вихрь, помчал и на твоем подъезде слез
Увы! Лишь мысль моя к тебе несется смело,С ней дружеский привет – свидания залог.Хотел бы с ней послать и тело,Но мчит его экспресс в Владивосток.
Харбин. 1910 г.Как человеку, связанному с высшим образованием, Евгению Петровичу очень импонировали заметки Л. Собинова о Татьянином дне.
Этот день, когда в 1755 г. был основан Московский университет, считался праздником просвещения, но в то же время 12 января (по ст. ст.) в святцах – день именин Татьяны. Так возникла традиция называть день основания университета Татьяниным днем. Указом Президента России 25 января объявлен праздничным днем российского студенчества – Татьяниным днем.
В 1910 г. Л. Собинов писал в газете «Раннее утро»:
«GAUDEAMUS. К ТАТЬЯНИНУ ДНЮ
Мое главное пожелание имениннице заключается в том, чтобы университет был свободен. Я понимаю эту свободу не только в смысле свободы самоуправления университета, но и в смысле свободы научных исследований и права чтения профессорами лекций каких угодно направлений. Но антигосударственным лекциям места в университете быть все-таки не может.
К этому надо прибавить, что наш университет должен быть не только свободен, но и доступен всем желающим получить высшее образование, разумеется, считая в том числе и женщин».
А вот еще одна его заметка:
«ТАТЬЯНИН ДЕНЬ
Я поступил в университет в 1890 г. и помню, с каким нетерпением ждал Татьянина дня. Помню, как торопился уехать из Ярославля, чтобы не пропустить этого дня.
Я тогда жил на “Живодерке” (теперь Владимиро-Долгоруковская ул.). Утром 12 января вышел из дому.
Настроение торжественно-праздничное. Легкий морозец, небольшой снег – чудная бодрящая погода. И какой радостью забилось мое сердце, когда проезжавший мимо извозчик окликнул меня: “С праздником, господин студент! Прокатились бы…”
Я поехал к своему знакомому, а оттуда с ним вместе в знаменитую тогда “Италию”, на Тверском бульваре.
Узнав о моем желании видеть настоящее празднование “Татьяны”, знакомый из “Италии” повез меня в “Эрмитаж”.
Там я застал невиданную еще для меня картину. Народу – не пройдешь, и все стоят. То там, то сям вскакивают на столы, говорят речи. Говорил, между прочим, покойный Ф. Н. Плевако. Меня поразила обстановка для Татьянина дня этого шикарного ресторана. Столы без скатертей, посуда самая простая. После я узнал, что это были меры предосторожности против чересчур “праздновавших”.
Какие тогда у меня были деньги? Ну, рубль – два свободных было. На них я скромно заказал пива.
Поставили его на столик, а я стал пробираться к говорившему старику. Говорили, что это какой-то профессор. Седые волосы его растрепались. Мне запомнилась его фраза: “Наш национальный костюм – халат. Пора нам скинуть, наконец, этот халат!” – прокричал старик, но в этот момент какой-то пьяненький студент толкнул его, и он упал со стула.
Я вернулся к своему столику и с грустью убедился, что мое пиво на полу и от бутылок остались одни осколки.
Мы вышли на улицу. Везде толпы шумящей молодежи. Все говорят друг другу “ты”, братаются…
Было еще много “Татьян”, но ни одна так не врезалась мне в память, как эта, первая.
В последующие годы неизменно перед “Татьяной” передавали слух, что празднование не будет допущено. Мы “глухо волновались”, обсуждая на разные лады этот слух, но все обходилось благополучно».
Всю жизнь Л. Собинов оставался другом учащейся молодежи.
Ежегодно, начиная с 1903 г., Л. Собинов устраивал концерты в пользу Общества помощи нуждающимся студентам Московского университета. Эти концерты были крупнейшими событиями в музыкальной жизни Москвы.
