— Как чудесны слава и победа! — восклицал Рупар. — И как подумаешь, что я, говорящий с вами, лично присутствовал при этом!
— Да, ведь вы были при Фонтенуа, — сказал кто-то из соседей, с восторгом сложив руки.
— Был. Я победитель!
— И не были ранены?
— Нет, но мог бы быть ранен!
— Так вы были в сражении?
— Был ли я в сражении! — вскрикнул Рупар. — Но я больше ничего не делал! Я слышал, как свистели пули, я видел мертвых и раненых.
— Уж не произвел ли вас король в генералы? — спросил молодой белокурый приказчик чулочника.
— Я не просил его, — скромно ответил Рупар, — однако я присутствовал при сражении.
— Спрятавшись в комнате по другую сторону реки, — сказала Урсула, вышедшая из лавки. — Уж лучше тебе меньше хвастаться своими подвигами! Если бы все солдаты у короля были такими, он проиграл бы сражение.
— Но, моя подруженька, мне кажется, что…
Урсула перешла через улицу, не выслушав своего мужа, и встретила Арманду, выходившую из салона Дажé.
— А я шла за вами, — сказала Арманда. — Нисетта и Сабина хотят посоветоваться с вами насчет подвенечных платьев, которые только что принесли.
— Значит, свадьбы состоятся скоро?
— На будущей неделе.
— Почему же не на этой? Сегодня только понедельник.
— Жильбера нет в Париже. Он был вынужден уехать по делам, и вернется только в пятницу или субботу. Войдите, — прибавила Арманда, переступая порог салона. — Вы увидите моего нового друга.
— Кто это?
— Войдите, войдите, увидите!
Урсула вошла первой, Арманда вслед за ней. В эту минуту по внутренней лестнице спустились два человека: первым был Ролан, сменивший мундир на свой прежний костюм, вторым — лейб-гвардейский сержант.
— Месье Тюлип! — Урсула всплеснула руками.
— Собственной персоной! — ответил Тюлип, любезно кланяясь.
— Вы в Париже!
— С нынешнего утра. Я имею честь находиться в конвое его величества и вступил в Париж вместе с королем. Ролан заставил меня поклясться, что мой первый визит будет к нему, и я сдержал слово.
— А Нанон? — спросила Урсула.
— Милая маркитантка? И она также вернулась. Она там, наверху, с девицами, любуется нарядом.
— Пойдем скорей! — сказала Урсула.
Обе женщины проворно взбежали по лестнице.
— Славно надумал король взять меня в конвойные! — сказал сержант, подбоченясь. — Получается, я как раз поспел на свадьбу. Теперь уж потанцую с красавицами!
И Тюлип начал петь и приплясывать прямо в салоне. Приказчики парикмахера смотрели на гвардейского сержанта с восторгом. Делая па, Тюлип дотанцевал до порога салона и замер, смотря на улицу.
— Что это у меня, куриная слепота или нет? Кого это я там вижу? Это невероятное брюхо, это красное лицо… это он, мой приятель, мой гость!
Бросившись на улицу, он подбежал к группе, собравшейся перед лавкой чулочника. Рупар вскрикнул:
— Тюлип!
— Мой спутник в походе! — закричал сержант.
Схватив Рупара в объятия, он прижал его к сердцу с таким порывом, что у чулочника захватило дух.
— Ну, Рупар, ты узнаешь меня? — вскрикнул Тюлип.
— Узнаю ли я вас, сержант…
— Берегись, берегись! — вдруг раздался голос извозчика.
Быстро мчавшаяся карета остановилась у дома парикмахера, дверца отворилась, и Дажé соскочил на землю.
— А! Вот Дажé! — обрадовался Тюлип. — Я пойду к нему узнать…
Отодвинув Рупара, он подошел к лавке, в которую вошел парикмахер. Дажé держал за руки Ролана. Он казался очень взволнованным, но это волнение было приятное.
— Пойдем к Сабине, — сказал он, — я с ней должен поговорить в первую очередь.
Он прошел на лестницу, за ним Ролан и Тюлип. На площадке верхнего этажа они услыхали оживленный разговор в комнате Сабины, в той комнате, куда шесть месяцев назад молодую девушку принесли без чувств, всю в крови. Дажé открыл дверь. Сабина, Нисетта, Урсула и Арманда рассматривали с величайшим вниманием два белых платья, лежавших на стульях. Нанон стояла чуть позади и также изучала наряды. Целая коллекция белья, лент, юбок была разложена на других стульях и на кровати. Обе молодые девушки, маркитантка и соседки говорили одновременно, рассуждая с чрезвычайным воодушевлением. При шуме отворившейся двери они замолкли и обернулись.
— Отец! — обрадовалась Сабина, подбегая к Дажé.
— Месье Дажé! — воскликнула Нисетта.
Парикмахер, поцеловавший Сабину, обернулся к Нисетте.
— Почему бы тебе не звать меня так же, как Сабина? — спросил он. — Разве я не отец твой?
— Пока нет, — ответила Нисетта, краснея.
— Сегодня — нет, но скоро стану им.
Вошли Ролан и Фанфан.
— Любимые дети, — спросил Дажé, — вы счастливы?
— О да! — ответили Сабина и Нисетта.
Дажé поцеловал обеих в лоб.
— А ты, Ролан? — спросил он.
— И я тоже, отец, — ответил молодой человек, — я счастлив, но счастье мое станет полным только в тот день, когда Жильбер будет с нами.
— Жильбер приедет в субботу.
— И цель его путешествия такая чудесная, такая славная! — сказала Нисетта.
— Мы получаем от него письма каждый день, — прибавил Дажé.
— Это правда, — сказала Сабина, вздыхая, — но я согласна с моим братом: я желала бы, чтобы Жильбер уже был здесь.
— Повторяю тебе, что он будет здесь в субботу, — продолжал Дажé. — Король сказал мне это сегодня.
— Король! — вскрикнули женщины.
— Да. Пока я причесывал сегодня его величество, мы разговаривали, как это часто случается. Король говорил со мной о моих детях. Я поблагодарил короля за то, что он удостоил Жильбера чести быть посланным в Шателеро, на оружейный завод, выбрать шпагу, которая будет преподнесена герцогу де Ришелье за услугу, оказанную при Фонтенуа. Король улыбнулся, слушая меня. «Но если вы довольны, Дажé, — сказал он мне, — то ваша дочь должна быть недовольна отсутствием жениха». Я признался королю, что Сабина часто вздыхала и что отсутствие Жильбера отсрочило вашу свадьбу. Король сказал мне, что послал приказ Жильберу вернуться не позже субботы, потом, взяв со стола бумагу, добавил: «Теперь не будет никакого замедления, Дажé. Вот этим указом я освобождаю вашего сына от службы, хотя он вступил в армию как волонтер».
Дажé вынул из кармана указ и подал его Ролану.
— Вот теперь ты свободен! — сказал он.
