Нас ждали злачные районы, темные автостоянки, где бродят шайки бандитов, которые за двадцатидолларовую банкноту готовы перерезать глотку любому, где между грудами битых кирпичей, заваленные обугленными досками, неделями разлагаются трупы убитых людей. И я жаждал крови.
Пышные заросли луноцвета, дымовая труба высотой с дерево – это ли не место для меня? Запашок зла. Хруст надломившейся доски. Несколько подонков за полуразвалившейся кирпичной стеной. Шепот возле самого моего уха:
Точнее выразиться он не мог.
Глава 29
Я вздрогнул и проснулся. Солнце давно исчезло за горизонтом. Мне было так уютно в постели тетушки Куин. Перед тем как лечь спать, я даже совершил необычный поступок. На меня подействовали рассказы Жасмин о моем прекрасном льняном костюме, и я снял с себя всю одежду, повесил костюм на плечики и надел длинную фланелевую ночную рубашку.
Что за безумные претензии? И это я, тот, кто в кружевах и в бархате спал, погребенный в грязи, отступил перед этими завалами удовольствий? Я зарывался в землю, скрываясь от солнечных лучей. Однажды даже устроил себе ложе в склепе под алтарем в какой-то часовне.
Джулиен расположился за столом. Он вставил тонкую черную сигарету в золотой мундштук и прикурил. Вспышка огня осветила утонченное лицо. Ароматный дым касался моих ноздрей.
– О, это непередаваемо.
– Как я понимаю, ты вытягиваешь из меня энергию, – сказал я. – Теперь ты занимаешься этим, даже когда я сплю?
– В дневное время ты труп, – заметил он. – Как бы там ни было, в последний час тебе снился чудесный сон. Мне он даже понравился.
– Я знаю, что мне снилось. Что тебе дать, чтобы ты исчез навсегда?
– Я думал, ты ко мне неравнодушен. Так ты подшучивал надо мной?
– И ты проиграл, – сказал я. – Ты помог Моне переспать с Майклом, и в результате появление на свет Морриган разрушило ее организм. Разве ты мог предвидеть такое? И в том, что Меррик Мэйфейр стала одной из нас, тоже нет твоей вины. Ты просто передоверил ее Таламаске. Разве ты не понимаешь, что должен уйти? Ты больше не можешь вмешиваться в чужую жизнь и совершать очередные ошибки. Лэшер мертв. Морриган мертва. Тебе надо было дать уйти твоим обожаемым Мэйфейрам. А ты разыгрывал из себя святого. Это не по-джентльменски.
– А ты позволил бы им уйти? – спросил он. – О, я не говорю о моем сокровище, о моей Моне. Она потеряна для меня. Признаю. Ты знаешь, что меня сейчас тревожит, – сдавленным от волнения голосом продолжил он. – На карту поставлено будущее всего клана.
– О чем ты? – спросил я.
– Разве та, которой ты завидуешь, не пожертвовала непристойно большим состоянием семьи? Разве она не дала добро на использование финансов клана?
– А что говорят ангелы? – парировал я. – Помолись святому Хуану Диего, и он тебе ответит.
– Отвечай! – не унимался Джулиен.
– Какой ответ тебя устроит? – спросил я. – Отправляйся к тетке Оскар, она знает, кто ты. Или навести Кевина Мэйфейра в его домике священника. Задай им свои вопросы.
А меня оставь в покое.
– Умоляю тебя! – воскликнул Джулиен.
Мы уставились друг на друга. Он сам не мог поверить, что сказал это. Я тоже не поверил своим ушам.
– А что, если я стану умолять тебя? – спросил я. – Не лезь, куда не просят! Пусть они живут так, как считают нужным!
– Тогда заключим сделку, – предложил Джулиен.
Я повернулся к нему спиной. Холод сковал меня. «Тогда заключим сделку?»
– Будь ты проклят!
Я встал с кровати, стянул с себя ночную рубашку и оделся. Слишком много пуговиц для костюма-тройки. Я поправил фиолетовый галстук. Причесался. Теперь надо было обуться. Сапоги, конечно же, стояли за дверью.
В доме был главный выключатель для светильников. Я нажал на него и огляделся. Джулиен исчез. К маленькому столику никто не прикасался. Но сигаретный дым еще плыл по комнате. И аромат табака не испарился.
«Умоляю тебя!»
Надев сапоги, я вышел из дома через заднюю дверь и быстро зашагал по мокрой траве вдоль болота. Я знал, куда мне идти.
Город.
Центр города.
Я просто шел и шел, не обращая ни на кого внимания, и думал. Забыть о крови. Кровь, забудь обо мне.
Из центра я пошел к окраине, все быстрее и быстрее, пока наконец, уже в предместье, передо мной не вырос его силуэт. Огни Мэйфейровского медицинского центра поднимались к низкому ночному небу.
Что я делаю?
Это же сад для пациентов!
Кусты роз, заросли бирючины. Прогулка по безлюдным гравиевым дорожкам никому не навредит. Ни одного шанса встретить кого бы то ни было. Никакой возможности причинить боль. Никакой надежды на…
На дорожке прямо передо мной стоял Джулиен.
– О, ты дьявол! – сказал я.
– И что же ты задумал? Что происходит в твоем изощренном мозгу? – спросил он. – Хочешь найти ее в ночной лаборатории и снова предложить свою кровь? Хочешь, чтобы она изучила ее под микроскопом, ты, ловкий негодяй? Любое дешевое оправдание, лишь бы подойти ближе?
– Ты так и не понял? Ты не можешь меня контролировать, приятель! Ищи дорогу к Свету. Твои проклятия выдают тебя с головой. А теперь получи проклятие от меня!
Я потянулся к нему… Закрыл глаза. Я видел свою душу, неугомонную вампирскую душу, которая оживляла мою плоть, жаждала крови, чтобы поддержать во мне жизнь. Призрак в моих руках, я схватил его за горло. И его душа, враждебная душа, стремилась создать образ человека, который перестал быть человеком. Я приоткрыл рот возле его губ – так же, как я сделал это с Пэтси. И выдохнул в него. В этом выдохе было отторжение, неприятие, отречение, но только не любовь.
«Исчезни из моей жизни, злобная тварь, уходи, уродливый, суетливый дух, отправляйся в царство, которому принадлежишь. Я могу избавить тебя от земного существования и сделаю это».
Он был в бешенстве. Я изо всех сил оттолкнул его от себя, отбросил так далеко, что уже не мог его видеть, и только вопль агонизирующей души, казалось, заполнил ночь. Я одержал над ним верх.
Я остался один.
Я оглядел фасад Мэйфейровского центра, развернулся и пошел прочь. Я шел, а вокруг меня была ночь – обыкновенная, наполненная звуками теплая ночь.
Я дошел пешком до самого центра города.
– Весь мир принадлежит тебе, – напевал я себе под нос. – Он твой до конца времен. Ты можешь иметь все, что пожелаешь. У тебя есть Мона и Квинн. И еще множество других любящих тебя. Все кончилось, ты должен идти своей дорогой… Да, ты должен идти своей дорогой, должен вернуться к тем, кому не сможешь причинить боль…
