Еще меня потрясло зрелище женщин, которых здесь называли «marcheuses».[8]Они представляли собой самых бедных и несчастных созданий, что я когда-либо видела. Джереми сказал мне, что в юности они были проститутками, и, видит Бог, они были еще совсем не старыми — лет под тридцать, но выглядели на все пятьдесят, а то и шестьдесят. Они переболели всякими болезнями и износились в своей профессии, и их единственная надежда заработать теперь — это служить на побегушках у своих богатых подруг, поэтому так их и звали изношенные, ослабевшие, поддерживающие свое существование, пока не заберет их милосердная смерть.
Я видела также модисток и швей — юных и невинных, выходящих на улицу со смехом на устах, то и дело постреливая глазами в сторону подмастерьев и высматривающих какого-нибудь джентльмена, который угостит их обедом в обмен на некие услуги.
Я понимала, что после такого я уже никогда не буду прежней Дамарис. Это научило меня разбираться в самой себе. Улицы Парижа показали мне, что я пряталась за своей болезнью, потому что боялась того, с чем придется мне встретиться в жизни. Если я собиралась и дальше жить, то должна была выйти и взглянуть жизни в глаза. Мне нужно было узнать, что в этом мире зло все равно существует, как бы я ни закрывала глаза и ни отворачивалась. Вот что поняла я в своих отчаянных метаниях по улицам Парижа.
Но было еще многое другое: необходимость найти Клариссу, любовь моих родителей, доброта Джереми, который покинул свое затворничество ради того, чтобы поддержать меня. Мы были похожи друг на друга — разве он не приехал в Эндерби, чтобы спрятаться от всего мира? А теперь мы снова окунулись в него, мы, наконец, зажили полной жизнью.
* * *
Мы вернулись после изнурительной прогулки по городу и разошлись по комнатам.
— Нам надо отдохнуть перед обедом, — сказал Джереми.
Я немного полежала, но заснуть не могла. Картины того, что я видела днем, мелькали у меня в голове. Я видела прилавки на огромном рынке, женщин, торгующих овощами и живыми курицами, продавщиц цветов, которые не знали никакой Жанны, мальчишку, которого поймали и жестоко избили за то, что он украл кошелек у женщины, которая пришла на рынок за покупками. Я слышала голоса, выкрикивающие названия товаров, тихий, но неумолкающий разговор двух женщин, присевших у стены, чтобы немножко отдохнуть от своих корзин.
Заснуть было невозможно. Я встала с кровати и пошла к окну. Через полчаса стемнеет. Как я устала! Джереми был прав, когда сказал, что надо отдохнуть. Я знала, ему требуется отдых: порой его нога очень болела.
Я села у окна и стала наблюдать за прохожими. Улица очаровывала меня, пока еще не сменила своего дневного обличья. Это случится лишь через полчаса, а сейчас богатые горожане без страха могли прогуливаться по городу. Но вскоре спустятся сумерки, и они все исчезнут… Я посмотрела на дом напротив. Сейчас он являл миру свой чопорный вид, но я содрогнулась при мысли о том, что происходит за этими окнами. Я часто высматривала маленькую девочку в сорочке, но больше ее не видела.
И тут я заметила какую-то девушку, спешащую вдоль по улице. У нее были черные волосы, завязанные сзади, и она несла корзинку фиалок. Мной овладело безумное волнение, это был словно приказ свыше. Цветочница! Может, это Жанна и есть? Она шла по другой стороне улицы быстрым шагом, торопясь домой, как догадалась я, и с непроданными цветами.
Нельзя было терять ни секунды! Я должна бежать, если хотела догнать ее, прежде чем она скроется из виду. Я схватила плащ и выбежала из гостиницы.
Я заметила, как цветочница сворачивает за угол. Что было сил я бросилась вслед за ней. Она уже шла по другой улице.
— Мадемуазель! — окликнула я. — Мадемуазель… Она обернулась и посмотрела на меня.
— Violettes![9]— воскликнула она, и улыбка озарила ее лицо. Она протянула мне один букетик.
Я покачала головой.
— Жанна… — прошептала я. — Вас зовут Жанна?
— Jeanne… moi![10]— воскликнула она.
— Маленькая девочка… — вымолвила я.
— Маленькая девочка… — повторила она.
— Кларисса…
Она улыбнулась.
— Кларисса, — повторила я.
Я попыталась найти нужные слова. Мое сердце так сильно забилось, что я не могла перевести дыхание. Причиной была моя пробежка и то, что она улыбалась и кивала, хотя это могло означать все что угодно.
Цветочница снова пошла, маня меня рукой, я последовала за ней. Она оглянулась и ускорила шаг.
— Я ищу маленькую девочку… — снова сказала я.
— Да, да — ответила она, а потом медленно и старательно повторила по-английски:
— Маленькая девочка.
— Я должна найти ее, непременно должна…
Она продолжала улыбаться, и я пошла вслед за ней.
Мы свернули в узенькую улочку. Скоро стемнеет, и вдруг страх охватил меня. Что я делаю? Откуда я знаю, кто эта женщина? Точно так же меня заманила к себе «Добрая миссис Браун».
В моей голове смешались всякие мысли: «Тогда тебе повезло, а что может ждать тебя сейчас, если ты снова так глупо ведешь себя?» Я подумала о доме напротив, о маленькой девочке в сорочке, о накрашенной женщине и отвратительных старухах, что охраняли девушек.
Мне надо было подождать Джереми, но тогда бы эта девушка ушла. Что-то толкнуло меня пойти за ней: фиалки, которые она несла, показались мне символичными. Я ведь вышла купить букетик фиалок, когда встретила «Добрую миссис Браун».
«Возвращайся сейчас же! Ты сможешь найти дорогу. Скажи этой девушке, чтобы она пришла в гостиницу. Она придет, если честная. Но предположим, она не придет, и предположим, что она — Жанна. Вдруг она не совсем поняла меня? А вдруг она ведет меня к Клариссе?»
Размышляя так, я продолжала идти вслед за ней. Теперь мы очутились в путанице небольших проулков, но я еще могла убежать. Внутри меня происходила битва: «У меня есть еще время. Я могу найти дорогу назад и добраться до гостиницы до наступления темноты». Но я продолжала идти, потому что предо мной стояла фигурка Клариссы, одетой, как та маленькая девочка, в одной сорочке. «Я должна найти ее, должна, должна! Я не могу упустить эту возможность! У нас было столько неудач! Будет ли конец нашего пути?» Девушка улыбнулась, сказав, что ее зовут Жанна. Она кивнула, когда я упомянула имя Клариссы. Она даже повторила его. «Уходи, уходи, пока есть время! Поговори с Джереми. Расскажи ему. Возьми его с собой». Но я продолжала идти.
Девушка остановилась. Мы очутились перед одним из небольших домишек, жавшихся друг к другу, а крышами почти соединяющихся со зданиями на другой стороне улицы. Она открыла дверь и поманила меня за собой.
