Наконец они уселись на мягкий песок.
– Мне не следовало так говорить, – вздохнул Гай. – Я имею в виду то, что я сказал насчет женщины, принадлежащей другому мужчине. Ты не моя собственность.
– Но ты вел себя по-хозяйски, – заметила Клодия. – Я думаю, тебе следует перед ним извиниться.
– Извинюсь, если ты этого хочешь.
– Хочу.
Они долго сидели молча, но Клодия знала, что Гай намерен высказаться. Она даже догадывалась, как он сформулирует свою мысль.
Как я уже сказал, ты не моя собственность. Я тоже не твоя собственность. Мы оба свободны, как воздух. Никаких обязательств друг перед другом. Я надеюсь, ты поняла это с самого начала, поскольку ты современная женщина. Так что я надеюсь, что ты правильно отнесешься к тому, что я должен тебе сказать.
Но Гай заговорил о другом:
– Если нам не удастся прожить еще двое суток без какой-нибудь серьезной драмы, то мы по крайней мере сделаем все, чтобы избежать этого.
Например, мы с тобой порываем отношения, и ты ближайшим рейсом возвращаешься домой?
– Например? – спросила Клодия. – Кейт и ее мать, кажется, угомонились, и я не вижу ничего такого, что могло бы нарушить брачную церемонию, разве что один из них сбежит из-под венца.
– Этого не случится, – сказал Гай.
– Ты так думаешь?
– Они уже давно приняли решение.
– Вот именно.
Они на мгновение замолчали, и в наступившей тишине слышались только звуки лягушачьего хора да шелест волн, набегавших на берег.
Клодия чуть не плакала. Она и хотела, чтобы Гай высказал все и поставил точку, и одновременно не желала слышать того, что он скажет.
Напряжение нависло над ними, как облако ядовитого газа, и Клодия в конце концов не выдержала.
– Я возвращаюсь, – сказала она, вскакивая на ноги. – А ты, если хочешь, оставайся здесь.
Гай сразу же заметил раздражение в ее голосе.
– Ты хочешь сказать, что тебе лучше побыть одной?
– Почему ты говоришь за меня?! Ты это хотел услышать?
– Я не говорил за тебя!
– Говорил! – Клодия быстро пошла в сторону гостиницы. – Поступай как хочешь, Гай. Мне уже все равно.
Он догнал ее.
– Как прикажешь тебя понимать?
– Никак. Я, пожалуй, пойду и найду этого итальянца. Скажу ему, что прихожусь тебе дальней родственницей. С тобой сегодня не слишком весело.
Гай остановился.
– Клодия…
– Ах, отстань от меня, – пробормотала она, чуть не плача. Не успела Клодия сделать и трех шагов, как он снова был рядом.
– Ради Бога, не будем ссориться. Особенно на глазах у всех.
– Кто ссорится?
В ответ Гай только тяжело вздохнул.
Когда они вернулись, родители Кейт уже отправились спать, а сама она с Полом и Том с Джесс еще сидели и над чем-то смеялись.
Все они, как по команде, вопросительно взглянули на Гая с Клодией.
– Чем это вы занимались? – шаловливо спросила Кейт.
– Любовались морем, – ответила Клодия и притворно зевнула. – Я что-то устала. Гай, не дашь мне ключ? Я, пожалуй, пойду и лягу. – Она демонстративно поцеловала его на прощание. – Дверь оставить открытой?
– Лучше запрись, – ответил он. – Если заснешь, я возьму запасной ключ у дежурного.
Весело улыбнувшись, Клодия сказала, обращаясь ко всем присутствующим:
– Всем спокойной ночи. Приятных сновидений. – И ушла.
Гай пришел минут через двадцать.
– Ты не спишь? – очень тихо спросил он.
Клодия уже выключила свет, но Гай приоткрыл дверь ванной, включив свет там. При таком скудном освещении было нетрудно притвориться спящей – надо было лишь равномерно дышать и следить за тем, чтобы не дрожали веки. Клодия почувствовала, что он смотрит на нее, потом услышала, как он раздевается и чистит зубы.
Гай скользнул под одеяло рядом с ней, но не обнял, как обычно, и не прижался всем телом. Он лежал на спине, и Клодия знала, что он уставился в потолок.
Гай долго лежал так, и Клодия впервые в жизни порадовалась тому, что не умеет читать мысли. Уже засыпая, она услышала, как он пробормотал: «Господи, что мне делать?» – потом все-таки повернулся к ней и обнял одной рукой.
Притворяясь спящей, она стряхнула с себя его руку, как будто ей приснилось что-то страшное. Гай убрал руку, повернулся на другой бок и затих.
Клодия проснулась в 6.20 утра, но Гая уже не было рядом. Она на цыпочках подошла к балконной двери и раздвинула шторы. На балконе его тоже не было. Должно быть, Гай уже ушел к морю. Первые два дня, когда они еще жили по лондонскому времени, которое на пять часов отличалось от местного, они просыпались очень рано и перед завтраком совершали дальние прогулки вдоль берега.
В 7.30 принесли завтрак, а Гай все не возвращался. Веселый официант накрыл стол на балконе, расставив манго, блинчики, бекон, кофе и поджаренные хлебцы, и туда слетелось множество маленьких птичек, которые весело щебетали, рассевшись на шероховатом камне стены в ожидании крошек.
Клодия завтракала в одиночестве. Скорее, не завтракала, а клевала что-то. А потом сидела не шевелясь и наблюдала, как маленькие желтые пташки приканчивают ее манго и лакомятся сахаром из сахарницы.
В 8.30 в дверь постучали.
Пришла горничная в розовой униформе. Она принесла платье на плечиках, обернутое прозрачным пластиком.
– Платье, которое вы отдавали гладить.
Платье с широкой пышной юбкой даже отдаленно не напоминало ни один туалет из ее гардероба.
– Это не мое, – сказала Клодия, покачав головой. – Должно быть, на нем ошибочно проставили номер моей комнаты.
Через пять минут появился Гай. У него были мокрые не только волосы, но и шорты и тенниска.
– Где ты был? – спросила она, не зная, то ли сердиться, то ли плакать.
Гай был предельно напряжен и напоминал фейерверк, к фитилю которого уже поднесли спичку и который готов с минуты на минуту взорваться.
– Гулял, – ответил он, взъерошив пальцами волосы. – Я забрел дальше, чем предполагал, и хотел добраться обратно на маленьком катере, но у него где-то возле Сэнди-лейн кончился бензин.
Неожиданно в нем будто что-то прорвалось.
– Клодия, мне нужно поговорить с тобой.
– Я собираюсь принять душ.
– Не имеет значения. Мне обязательно нужно поговорить с тобой. – Схватив за руку, Гай потащил ее к кровати и усадил. – Мне нужно кое-что сказать тебе. Я уже несколько дней пытаюсь начать разговор, но…
О Господи. Только не сейчас. Я этого не вынесу.
