Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
– Нет, я ничего такого не знаю, мне показали двери, я открыл их и долго ждал в машине, пока они осмотрят дом. – Беркович достал из кармана маленькую бутылку бренди и сделал несколько глотков. – Но мне показалось, что эти ребята в форме работали без санкции на обыск. Ведь хозяев не было, а они спешили, причем очень спешили. Две машины поставили таким образом, чтобы в случае появления хозяев схватить их и арестовать. Но я и не удивился бы… Ты себе представить не можешь, какая это огромная и дорогая домина! А внутри как все сделано! Да он просто бросается в глаза, этот дом… Только кретин мог позволить себе так выпендриться! Вот взять, к примеру, меня. У меня есть деньги и всегда были.
Ведь здесь у тебя только часть тех слитков… Я же не закончил свой рассказ. Генерал отпустил меня и повязал моего дружка, он заподозрил его. Причем повязал в прямом смысле, спящего. Не будь у генерала связей, Мишку бы отпустили уже на другой день, ведь слитков так и не нашли…
– Постойте, а куда же вы их спрятали?
– Да в подъезде, за батареей, в тряпки завернули…
Так я про Мишку. Я думаю, что он испугался. И сердечный приступ с ним случился еще в следственном изоляторе…
– То есть его и допросить-то толком не успели?
– Если бы я знал, успели его допросить или нет… Но выходит, что нет!
– Значит, генерал золото не нашел, вас отпустил, Мишку арестовали, а домработница? Она-то успела взять свою долю, вернее, долю мужа? Она знала, что золото за батареей?
– Да ничего она не знала! Мы же в подъезд выходили только с Мишкой.
– И.., и вы, когда уходили, взяли ВСЕ золото?
Беркович снова отвинтил крышку и сделал еще пару глотков.
– Не люблю дураков… – проронил он с сожалением в голосе. – Что поделать?
* * *
Ерохин кормил гостей гусятиной и угощал самогонкой собственного изготовления. Юля уже давно спала, в то время как Шубин с Эдиком продолжали сидеть за столом, пытаясь разобраться во всем, что было связано с именем Валентины Огинцевой. Если исходить из чистых фактов, то получалось, что Валентина, лет двадцати двух – двадцати трех от роду, не имея образования и нигде не работая, открыла, вопреки существовавшим в то время законам, СВОЕ ДЕЛО, то есть стала процентщицей. Замужем она никогда не была, но благодаря своей красоте и молодости, видимо, смогла найти себе такого мужчину, который ей помогал все это время… Можно было бы предположить, что основной капитал она могла добыть преступным путем, но тогда бы ей было сложно сохранить его таким, довольно-таки открытым, образом, не имея покровителя. А то, что этот покровитель у нее был, причем вплоть до ее смерти, не требовало особых доказательств: ЕЕ НИКТО НЕ ТРОГАЛ. Астраханов беседовал со многими клиентами Валентины, и все они в один голос утверждали, что она жила спокойно, что ей никогда и никто не угрожал, что, судя по каким-то ее оговоркам и отдельным фразам, брошенным по неосторожности, выходило, что ей и бояться-то нечего, что у нее, как это сейчас принято говорить, надежная «крыша». Понимая, что эта самая «крыша» может иметь непосредственное отношение к местным авторитетам, поделившим город и собирающим дань со своей территории, Астраханов через агентов вышел на одного из них якобы для того, чтобы узнать, с кем была связана погибшая Огинцева.
Представив дело таким образом, будто Валентина послала своего человека к нему за долгом, а тот в свою очередь угрожал Эдику смертью, в случае если он вовремя не вернет ей деньги, Астраханов добился того, что ему ответили примерно следующее: человек, который представился посланцем Огинцевой, на самом деле наверняка был не от нее, потому что она не работает такими методами, это во-первых, во-вторых, у нее есть покровитель, который, если узнает, что о покойной наводят справки таким грубым образом, достанет этого человека из-под земли, потому что тот может быть замешан в ее убийстве…
Услышав такое, Астраханов понял, что ему пора собирать вещички и уезжать из города. Он по опыту знал, чем может закончиться для него расследование подобного рода, и присутствовать на похоронах кого-нибудь из своих близких не собирался.
– Вот и подумай, какого масштаба была дамочка, – говорил он уже заплетающимся языком Шубину, подливая ему в стакан золотистую, настоянную на ореховых перегородках самогонку. – И какие у нее водились деньжищи… Но дочка ее заявила, что не принимала участия в бизнесе матери.
– А кто ее отец, не знаешь? – спросил Шубин.
– Она мне сказала, что у нее не было отца. То есть мать никогда не рассказывала ей об отце, значит, этот мужчина мало что значил в жизни Валентины. Будь он ее покровителем, Жанна наверняка бы его знала или хотя бы видела. А какой отец не захотел бы встретиться со своей дочкой, подарить ей хотя бы куклу или конфеты…
– Стой! – вдруг осенило Шубина. – Отец, говоришь? Конфеты? А помнишь, я рассказывал тебе про человека, который приходил к Жанне ночью и приносил деньги? Который курил у нее в комнате и испугал ее до. смерти? А что, если это и был ее отец?
– Да всякое может быть. Но ведь отпечатков пальцев его нет? Ты говорил, он в перчатках ходит. Был бы он отцом, разве ходил бы по ночам, как вор?
– Наверно, это он ей письмо написал, в котором назначил встречу у «Букиниста»! Как я раньше не догадался?!
– Думаю, Игорек, что ты путаешь кислое с пресным.
Письмо ей мог написать любой мужчина и даже любовник! У меня и на этот счет были свои мысли. А что, если предположить, будто любовник ее матери был и ее любовником? Ведь он, по словам Жанны, да и остальных, кто знал Валентину, был очень молод. И почему же он, близкий ей человек, не пришел попрощаться с нею на кладбище?
– Может, он заболел?
– Один шанс из тысячи, что он был при смерти. А я так думаю, что ОН БЫЛ НА КЛАДБИЩЕ, причем стоял возле самой могилы…
– Ты кого-то подозреваешь?
– Да, подозреваю, как подозреваю и то, что именно этот человек убил Валентину, хотя у него.., железное алиби!
– Ты про Жанну? Ты думаешь, что это она убила свою мать?
– Да нет же… Я имею в виду ее жениха, Бориса, вот кого.
– Бориса? Но ведь он не такой уж и молодой.
– А мне он показался очень молодым. Ты видел вблизи его кожу? То-то и оно. А ты посмотри… Будто у ребенка. И борода может быть накладная.
– Эдик, по-моему, ты увлекся. Давай-ка лучше спать.
Утро вечера мудренее. А где Ерохин, – до Шубина вдруг дошло, что хозяина давно нет за столом, – он что, спать пошел?
– Так он же уехал… Ты что, ничего не помнишь?
– Куда это на ночь глядя?
– Скотину покормить поехал, хорошо, что вспомнил.., раньше-то у него голова на этот счет не болела – я же там был, скотину кормил, убирал…
– А как ты с ним познакомился?
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
