Вот такие дела, Мой дневник. Как бы я хотела убежать далеко-далеко, чтобы только ты у меня был…
* * *
15 января, 1986
Привет, Дневник.
Решила я уехать в другой город.
Вот только денег накоплю. Теперь-то я знаю как.
А то дед взял за привычку, как напьется, но не совсем, а самогон закончится, так и валит меня на диван, платье до грудей задирая.
Теперь-то уж не пугаюсь. Пообвыклась.
Да и тайна наша с тобой душу греет. Достану тебя, посмотрю на денежки – и легче становится. Вот только инфляция пугает. Собираю-собираю, а их меньше, чем раньше было.
Думаю в доллары переводить, так надежнее, люди на вокзале говорили.
Только боязно, а как спросят, где взяла?
Вчера дед мамку из больницы привез, наверное, оставит меня в покое. Но я все равно решила уехать.
До встречи. Береги мои денежки. Это наше будущее…
Опустив тетрадь, кошусь на дверь. Из-за нее доносится храп, еще более заливистый, чем раньше. Теперь сопения Призраков не слышно совсем. Если подкрадутся, услышу, лишь когда дверь начнет открываться.
Страшно, но какой-то нездоровый интерес требует продолжить чтение.
Прикинув, решаю, что половину прочла.
Интересно, как описанные в дневнике события связаны с подземельем. А в том, что связаны, – не сомневаюсь.
26 января, 1986
Здравствуй, Дневник.
Вчера дед с мамкой опять в больницу поехали, а я мужичка в шапке пыжиковой, что около ларька привоза пива ожидал, в гости сманила.
Нельзя терять удобный случай.
Пришлось пить с ним. Трезвого-то я не осилю. Да и риск значительный.
Развезло.
Он и повалил меня на диван. Облобызал везде, и там тоже. Странный какой-то. Но приятно было. Хотя и плыло в голове, словно тумана под череп набежало.
Сладко. Тут девки не сбрехали. Видать, это дело под самогон сладким становится.
Даже рука замерла, как нож достала.
Но теперь начинки недели на две хватит. Да и в кошельке у него немного деньжат отыскалось. И чего это я раньше не проверяла? Дура. Да и то, откуда у пьянчужек деньги? А этот и по одежде солидный. Жаль было пальтишко с воротником из песца в шурф бросать, сгниет ведь без пользы, но оставить побоялась.
А дед не оставил свои повадки подол мне задирать, как выпьет. Понравилось, видно.
До скорой встречи, Дневник.
* * *
21 февраля, 1986
Опять. Мой дневник, я опять мучаюсь тошнотой. К доктору ходила. Только не к знакомому, который уже помогал, а женщине какой-то. Говорит, беременная я. Вот так.
Что делать?
Пока.
* * *
17 марта, 1986
Привет.
Сказала деду.
Что, что?
О беременности.
Ругался…
Но не бил.
Долго затылок скреб, думу думал.
И решил-таки, старый хрыч. Велел рожать.
Значит, такая судьба, говорит.
Судьба, судьба… похоть тешить не нужно было.
А мне теперь думай…
Видела Витьку. Поболтали, намекнула, что давно никуда в гости не ходила… не обратил внимания.
А потом Галка появилась, курица крашеная, глазищами так и сверкает, боится – уведу.
Оно бы и хорошо, замуж за Витьку выскочить.
Да уж, видно, не судьба. Отводит глаза, на намеки не реагирует… совсем окрутила Галка.
До встречи.
* * *
2 сентября, 1986
Привет.
Родила.
Девочка. Дед назвал Натальей. В документах, там где отца положено указывать, пришлось написать «неизвестен». А чего там неизвестного – хрыч старый, пьянь подзаборная.
До встречи, Мой дневник…
* * *
16 апреля, 1987
Здравствуй, Мой дневник.
Прости, что давно не делилась с тобой секретами, дел навалилось уйма. Хорошо, за Натуськой соседка, баба Люда, присматривает вечерами. Я ей то борща сварю, то пирожками угощу, а она посидит, пока я на вокзале торгую или мясо заготавливаю.
А вчера случай вышел странный.
Перепугалась сперва, а теперь думаю – судьба. Смотри, и к лучшему вывернет.
А дело было вот как.
Вчера, часов в семь или чуть позже, еще светло было, подошел паренек. Здоровый такой. А взгляд холодный, как у змеи. Опасный такой взгляд. Такой у участкового нашего, когда не выпивши, естественно. Как напьется, тут в глазах водица болотная, пленкой маслянистой подернутая, плескаться начинает. Дурной делается, голосистый, но уже неопасный.
Пирожок купил. С мясом.
И пошел прочь, на ходу запустив в него зубы.
Замер, как вкопанный, с полным ртом.
Я сперва подумала, что подавился. Или волосинка попалась. Всяко-разно бывает.
Будет ругаться, извинюсь, другой предложу или деньги верну. С такими спорить – себе дороже.
А он медленно так, с чувством и расстановкой, прожевал. Облизнулся и сунул в рот остатки.
Пришлось по вкусу, стало быть.
Вернулся. И уставился на меня своим взглядом. В упор.
Я оробела.
Чего он хочет?
То ли еще купит, а может, и врежет.
Но виду не подаю. Держусь спокойно, но не вызывающе.
– И часто ты ТАКИМИ пирожками торгуешь? – спрашивает. И так, знаешь, слово это голосом выделил.
– А что? – осторожничаю.
И тут он заявляет, что желает стать постоянным клиентом. Уж очень этот пирожок ему по вкусу пришелся. Сразу и второй возьмет.
– Бери, – протягиваю. – И становись, в смысле, постоянным клиентом. Я на этом самом месте, почитай, каждый день торгую.
Расплатился и ушел.
А я решила какое-то время возле автовокзала поторговать. Там хоть и торговля жиже, но уж очень взгляд холодный. Да и ударение на слове «такими» многозначительное. Словно знал, из какого мясца начинка.
