– Ну, как вам сказать… – Нед смущенно хихикнул. – Еда и еда, да еще за казенный счет…
Я уже догадывалась, что у Неда в карманах негусто, и это сразу смягчило мое недружелюбное к нему отношение. В то же время мне не нравилось, что он, местный, так сказать, житель, считает, что это дает ему право относиться ко мне покровительственно, и ждет, что я на его Америку буду рот разевать и хлопать глазами. А потом напишет про это очерк. Вот посмотрим сейчас, решила я, кто будет рот разевать!
– Бросьте вы эту гадость, – сказала я ему. – Идемте, я накормлю вас нормальным обедом.
– Вы?! – он даже жевать перестал. – Вы – меня?
– А почему бы и нет? А если хотите, то вы – меня!
– Я вас… Я бы с удовольствием… Просто времени жалко…
– Времени у нас полно.
– Но вы свой гамбургер даже не тронули!
– И не трону. Так идем?
– Э-э… я, в сущности, уже наелся…
– Ну а я хочу есть. Пошли!
– Вы хоть порцию свою захватите! Вы же за нее платили!
– Нет, не хочу, – гордо сказала я. – Хотите, берите вы.
И он взял. Завернул в салфетку и положил в портфель. И правильно сделал! Я при других обстоятельствах поступила бы так же, не такой уж противный был этот гамбургер, мог бы пригодиться в трудную минуту. Но тут я, главное, стремилась сбить с него эту американскую журналистскую спесь, показать ему, что не так-то просто произвести на меня впечатление.
Мне это вполне удалось, но старалась я зря. В характере Неда не было ни капли спеси. Как раз на него-то произвести впечатление было проще простого. Он легко и часто восхищался тем, что видел и слышал, и приглашал восхищаться и меня. И только огорчался, не замечая у меня такого же энтузиазма.
Вид моей гостиницы, куда я его привела, его потряс.
– Это здесь ты остановилась? В «Дрейке»?
– Что значит «остановилась»? Здесь меня остановили.
– Да ведь это одна из самых-самых… Здесь сам Синатра живал! И Мохаммад Али! Здесь у группы Led Zeppelin кучу денег кто-то из сейфа украл!
– То-то хорошее, видно, местечко.
– Нет, ты не понимаешь! Здесь в подвале знаменитый клуб… Здесь…
– Да ладно тебе! Я есть хочу. Пошли.
(Мы, разумеется, по-прежнему говорили друг другу «you», но было ясно, что уже перешли на «ты».)
Окончательно добил его обед, заказанный мной в номер. Я ему даже вина заказала.
– Это тебе такой бюджет дали? Ну, скажу я тебе…
– Никакого мне бюджета не давали. Просто заказываю, что хочу. А они платят.
– Но ты заказала на двоих… Разве тебе можно?
– А где сказано, что нельзя? А во-вторых, кто знает, что это на двоих? Может, у меня такой аппетит. Мне иногда целыми днями поесть не удается, вот и оголодала.
– Нет, тебе наверняка влетит…
– Да? А что они могут мне сделать? Домой отправят? Так я бы с радостью. Но только не отправят, я им здесь нужна.
Это был мой первый за две недели свободный день, и после обеда я больше всего хотела спать. Но Нед умолил меня пойти в город, поизумляться на достопримечательности. Ему нужны были мои впечатления от Нью-Йорка, а наутро мы уже улетали в другое место.
Мы побывали в центре Рокфеллера, полюбовались на конькобежцев. Нед привел меня к гигантской строительной площадке и объяснил, что здесь скоро будет всемирный торговый центр, два высочайших в мире небоскреба-близнеца (бедные, бедные близнецы! не предвидели они своей страшной участи). Одна башня уже близилась к завершению, вторая несколько отставала, но все равно зрелище было грандиозное. И на Импайр-Стэйт-билдинг мы посмотрели, и еще на много чего, в Нью-Йорке есть на что посмотреть. Но толку от этого Неду было мало. Все это было очень интересно и впечатляюще, но мне отчаянно хотелось спать, я тащилась за Недом, держась за его рукав и время от времени откликаясь на его вдохновенные объяснения словами «terrific… incredible…». Наконец он остановился, посмотрел на меня и спросил:
– Других слов ты не знаешь?
– Знаю. Спать. Спа-ать…
В такси он сказал обиженно:
– Ты совсем не хочешь мне помочь. Получается, что от Нью-Йорка у тебя одно впечатление: спа-ать! А для меня этот мой проект невероятно важен. Редактор сказал, что если получится интересно, он возьмет меня на постоянную работу.
– Так ты там не работаешь? Как же тебе дали этот проект?
– Это моя идея. Я придумал и предложил. А это уже полдела – придумать идею. Написать-то каждый может, проблема – о чем!
Я даже почти проснулась. От меня зависела судьба человека!
– Сделаем так, – сказала я. – Все интересное и необычное, если заметишь за мной, – используй. Дай только выспаться, и я постараюсь реагировать как-нибудь позабавнее. Но даже если ничего интересного из меня не вытянешь – не смущайся. Сочиняй! Ты же писатель. Выстрой себе некий персонаж, надели его кое-чем из моей биографии: Москва, Израиль, наивность, ломаный английский, ну, и собирание денег. А дальше включи воображение. Приписывай этому персонажу какие угодно реакции и слова. Я на все согласна! Делай из меня хоть дуру, хоть растяпу, хоть снобку, хоть что хочешь. Главное, чтоб было занятно и правдоподобно. Но только чтоб не было похоже на меня!
Излишним самолюбием Нед не страдал и предложение мое принял целиком и с радостью. А его собственная восторженная натура самым подходящим образом реагировала на все то, на что и как, по его представлению, должна была реагировать я. И он, уже почти не глядя на подлинную меня, приписывал собственные чувства своей героине. Он вовсе не считал, что врет. Он искренне верил, что именно так должен думать и чувствовать человек из России, впервые попавший в его великую страну.
Время от времени он читал свои записи мне. Иногда его полное непонимание советской ментальности меня смешило, иногда вызывало досаду, но человек он был, в общем-то, неглупый, иногда даже остроумный, и писать умел. Я замечаний ему не делала и поправок не предлагала, вообще решила не вмешиваться в процесс. Боялась нарушить растущий у меня на глазах образ.
Но раз-другой все же не удержалась. Я уже упоминала, какую тоску нагоняли на меня богатые дизайные дома, куда меня приглашали в гости. И дома, и люди в них. Но когда в такой дом вместе со мной пригласили Неда, он восхищался и хвалил именно так, как того ожидали от меня.
– Да, – сказал он мне грустно, – такого мне никогда не добиться.
– Ну и скажи спасибо, что никогда не будешь жить в таком доме, – злобно ответила я.
– Да ты что? Неужели ты не хотела бы жить в таком доме?
– Я? В доме, который для меня обставляли и украшали посторонние люди? И стать такой, как его владельцы? Да ни за что!
И тут в нем заиграла профессиональная журналистская жилка.
