– Сразу видно, что про пчел он знает только одно – они делают мед! – рассмеялась тетушка Аня.
– Так он же сейсмолог, а не пчеловод, – попыталась оправдать доктора ее племянница Вика.
– Он вообще ничего не знает, мама-тетя, – сообщила из вороха цветных кубиков четырехлетняя Эля, – а Гул – он нехороший, страшный.
– Это явление природы, сокровище мое, – ответила Вика дочери, – давай нашего любимого Чарли Чаплина посмотрим?
– Нет, – Элька так сильно закрутила головкой, что золотые кудряшки заметались, как солнечные зайчики.
– И что дети стали такими грамотными? – тетушка подняла брови. – Викуля, «попрыгай» по каналам, а то насмотрится, и спать не будет.
Виктория взяла пульт дистанционного управления и направила его на телевизор. Каналы вещания стали быстро сменять друг друга.
– Вот! – мелькание каналов прервалось. – Вот тот тип, о котором я тебе рассказывала, тетушка. Ты только посмотри, теперь его и телевизионщики заметили… Кого-то он мне напоминает.
На экране блондинистая дикторша с очаровательно-глупой улыбкой на лице допрашивала пожилого на вид мужчину, явно бомжа.
«Это не просто Гул! – бомж наставительно поднял вверх палец. – Это начало вашего конца!»
– Ненормальный! – прокомментировала тетушка, и Вика выключила телевизор.
– Ника, – спросила тетушка, назвав Викторию ласкательно, как в детстве. – Может, съездишь в банк, снимешь немного, да мотнем куда-нибудь на отдых из этой гудящей жары?
– А работа, тетя?
– Сколько тебе говорить, не нужна тебе работа, когда ты учишься! – возмутилась тетушка. – Я вернулась не для того, что бы ты разрывалась между работой, ребенком и учебой, все! Собирайся, поедем отдыхать. В двадцать три года просто неприлично сидеть дома и нигде не побывать!
Виктория давно перестала спорить со своей теткой, на поверку Анна всегда оказывалась права.
Анна была человеком современным, коммуникабельным и приятным. Когда ей было девятнадцать лет, матушку Виктории – старшую сестру Анны с восьмилетней дочерью на руках бросил муж. Анна, не помнившая погибших давно родителей, не захотела быть обузой и, вопреки уговорам сестры, уехала в знойную Турцию на заработки, при этом бросив институт, в котором сейчас училась ее племянница Вика, или Ника. Попав в Турцию, Анна поняла, что способ заработка здесь один, и, смирившись, занялась освоением древней профессии. Сестре же писала, что работает продавщицей в магазине. Вскоре красавица Анна стала помогать сестре, высылала деньги и вещи для Никули. Прожив в Турции три года, Анна отправилась в Испанию. Там совершенно неожиданно выскочила замуж за престарелого векового дона, богатого и процветающего. Через шесть лет дон благополучно отправился к Богу, а Анна со свойственной всем русским простотой и естественностью оказалась единственной наследницей немалого состояния и процветающего бизнеса, совершенно равнодушно восприняв протесты испанских «родственников». Как ни странно, под ее руководством дела небольшой мануфактурной компании пошли в гору, прибавились дочерние предприятия, и родственники дона угомонились, получая все возрастающие дивиденды. Анна по-прежнему посылала деньги сестре, точнее, ежемесячную пересылочную работу осуществлял шурин, работающий на нее. Так Анна прожила в Испании еще пять лет, когда неожиданно узнала, что никакой помощи от нее сестра не получает, как, впрочем, и писем. Шурин незамедлительно был уволен, «родственники» отлучены от кормушки, а Анна буквально бросилась на родину, снедаемая неприятным предчувствием.
Так, спустя четырнадцать лет, Анна опять стояла на родной земле, в аэропорту, в ожидании встречи с любимой сестрой. Но вместо сестры ее встретила племянница, маленькая худышка с огромными серыми, как у матери, глазами. Вика робко поздоровалась со своей молодой теткой и сообщила, что мама умерла три года назад, и Виктория думала, что Анны тоже нет в живых. Анна разразилась слезами, заключив племянницу в крепкие объятия. Родина, как всегда, безжалостно и немилосердно расправилась с тем, кто не оказался обладателем «зубов и когтей», и, видимо, следующей жертвой наметила племянницу Анны. Мысленно решив, что никуда и никогда больше не отпустит от себя Викторию, Анна поклялась Богу, сестре и родителям на небесах, что сделает все-все-все для своей крошечной затерянной семьи. Однако в маленькой квартирке, оставленной в наследство родителями, Анну ждал еще один сюрприз, который, после некоторого раздумья, Анна сочла приятным. Четырехлетняя малышка Элька, удивительно похожая на свою двоюродную бабушку Анну, показалась нежданным ангелом среди руин былой семьи. Даже не поинтересовавшись отцом малышки, Анна всем сердцем прикипела к внучке. Как могла, она восстановила хрупкое духовное равновесие и спокойствие в своей семье. Первое, что она сделала, это просто натурально «закрыла» рты всем соседям по дому, в глаза и за глаза поносившим Викторию, как падшую девку, безотцовщину и нищую. Затем Анна, весьма в нахальной манере, заявилась к двум соседям по лестничной площадке, людям, «пострадавшим от былой дьявольской империи и пьянки». После ее визитов соседи срочно переехали в новые дома, отписав имущество на Викторию и Элю. Следующим шагом была срочная поездка в какой-то диковинный санаторий в Карпатах, где маленькая Эля словно ожила, а Вика приобрела исчезнувший в раннем детстве румянец. Когда они вернулись домой, то не узнали свое жилище: старая малюсенькая сталинка из двух комнатушек превратилась в громадную квартиру с необычайно красивой обстановкой. Самой красивой комнатой была детская, буквально утопавшая в ярких больших игрушках.
– Зачем? – только и спросила Виктория.
– А знаешь, Ника, – ответила Анна, – я с детства представляла себе, как выглядело бы наше жилище, если бы пришел добрый волшебник и предложил подарить замок. Я так мечтала о своей комнате! Это уже потом у меня появилось много комнат…
– И как выглядела бы твоя комната? – просила Вика.
– Как детская Эльки, один к одному! – рассмеялась тетушка.
– Администрация президента, – прошептала Сова перед уже надоевшими ей высоченными добротными дверями. – Кажется, мне сюда, она работает где-то здесь…
Ее никто не остановил, и не посмел бы, она легко и свободно проходила мимо очень важных, или кажущихся себе таковыми, персон, взглядом отыскивая одно лишь необходимое лицо. Правда, иногда Сова останавливалась, оборачиваясь на высокого спортивного парня, тенью следующего за ней, странно улыбающегося и смотрящего на Сову с прищуром. Она даже повернулась и подошла к нему. Люди вокруг сразу застыли, словно время и воздух остановились в своих движениях.
– И чего ты за мной бегаешь по хоромам?
– Может, ты террорист.
– Может, – согласилась Сова, – тебе мозги, как им, прочистить, или сам умный?
Парень огляделся по сторонам и восхищенно заулыбался.
– Нет, я сам умный, дорогуша, – его рука потянулась к лицу Совы, но та даже бровью не пошевелила, как вдруг через миг огромный спортивный парень отлетел метров на пятнадцать по залу. Въехав в стену спиной, он громко рассмеялся.
