– Опишите его.
Мгновение она со страдальческим видом, не понятным мне, молчала. Потом, посмотрев на меня, неожиданно произнесла:
– Когда вернетесь домой, посмотрите в зеркало и увидите его точную копию. Кроме волос. У него они светлые, у вас темные.
И, надменно вскинув голову, чтобы не дать мне насладиться ее словами, медленно повернулась.
Я поднял руку, останавливая ее.
– Мисс, заберите кошелек. Ваш отец оплатит все оказанные мною услуги. Это дело останется между нами, и я слишком хорошо воспитан, чтобы брать деньги у леди за такую мелочь.
Но она покачала головой.
– Возьмите. Так я буду уверена, что могу положиться на вас.
– Вы можете положиться на меня и без денег, – возразил я, вкладывая кошелек ей в руку.
– Значит, я могу быть спокойна.
И с видом облегчения она направилась к дому.
В следующий миг я остался наедине со своими мыслями. Что все это означало? Обычный роман, в который я по глупости вмешался? Я тратил время на свидание, которое, возможно, было не более чем подготовкой к побегу влюбленных из-под сурового отцовского надзора? Достав записку, которая и стала причиной таких шагов с моей стороны, я прочитал ее в третий раз:
Время пришло. Все подготовлено, и успех обеспечен. Будь среди кустов на северо-восточном углу сада ровно в 9 вечера. Тебе дадут маску и прочие средства, необходимые для успеха в этом деле. Все должно пройти точно по плану. Условное слово, по которому ты узнаешь друга: ПОДДЕЛКА.
Любовное письмо, разумеется. С моей стороны было просто глупо видеть в нем нечто иное. Молодые люди хотят удивить старика в присутствии друзей. Кто знает, возможно, они тайно поженились и хотят таким образом заручиться общественным одобрением. Но это слово «подделка» и зловещий тон, которым Хартли Бенсон произнес: «Если все пойдет не так, то не по моей вине». Это слово и этот тон не укладывались в подобную версию. Редко когда братья интересуются сердечными делами своих сестер настолько, чтобы из-за них расстраиваться. За всем этим стояло нечто такое, чего я еще не понимал. Тем временем долг велел мне оставаться верным единственному человеку, в чьей честности я был всецело уверен.
Вернувшись в город, я разыскал мистера Уайта и познакомил его с тем, что предпринял от его имени, а потом, чувствуя, как быстро бежит время, отправился в закусочную ужинать.
Незнакомец все еще был там, расхаживал туда-сюда по залу. За столом он присоединился к нам, но к еде почти не прикасался и как во время ужина, так и после проявлял нервозность, которая характеризовала его поведение с нашей первой встречи.
Глава 2
Черное домино
В половине девятого я стоял на посту. Таинственный незнакомец, по-прежнему находясь под моим наблюдением, уже вошел во двор и занял место на юго-западном углу сада среди кустов, тем самым позволив мне проявить рвение в деле охраны заборов и ворот от вторжения. К девяти почти все, если не все гости собрались, и ровно в час, указанный в столь часто упоминаемой записке, я покинул пост и спрятался в кустах рядом с истинным местом встречи.
Это было уединенное место, как нельзя лучше подходящее для тайных встреч. Те, кто развешивал многочисленные фонари по всему саду, словно нарочно обошли стороной этот угол. Даже широкая полоса света, струящегося из открытых дверей и окон ярко освещенного изнутри здания, не пробивалась через живую изгородь, отделявшую этот пятачок от открытого газона. Было темно и таинственно – как раз то, что требовалось для моего смелого плана. В тишине я ждал приближающихся шагов.
Напряженное ожидание продлилось недолго. Через несколько мгновений я услышал шелест в кустах неподалеку, потом передо мной возник темный силуэт и мужской голос произнес:
– Здесь есть кто-нибудь?
В ответ я молча пошевелился, обнаруживая себя.
– Готов к подделке?
– Я готов на все, – приглушенно произнес я, надеясь замаскировать свой голос и заставить пришедшего открыть истинную цель этой встречи.
Однако вместо ответа, который я, затаив дыхание, ждал, фигура передо мной сделала быстрое движение, и я почувствовал, что мне на плечи легло домино.
– Хорошо закутайся, – произнес голос. – В толпе есть любопытные глаза. – И пока я машинально исполнял его указание, он, наклонясь к самому моему уху, с чувством продолжил: – Теперь слушай и точно следуй моим указаниям. Через парадную дверь тебе не войти, так как она охраняется и, если не снимешь маску, тебя не пропустят. Но стеклянная дверь на балконе с левой стороны в твоем распоряжении. Она открыта, а человек, который должен следить за незваными гостями, подкуплен. Когда окажешься в доме, смешайся с толпой и, не колеблясь, сразу отвечай тому, кто назовет пароль. Ровно в десять найди человека в черном домино. Следуй за ним, только незаметно, чтобы окружающие не поняли, что ты идешь за ним. Когда он остановится и укажет на определенную дверь, запомни ее и, когда проводник исчезнет, смело входи. Ты окажешься в небольшой комнатке, соединенной с библиотекой. И последнее: если стакан на письменном столе будет пахнуть вином, это означает, что отец выпил на ночь свое снадобье и пошел спать. Но если в нем будет только белый порошок, знай: он вернется в библиотеку, и у тебя есть возможность поговорить с ним, чего ты так долго ждал.
И не дожидаясь ответа, он сунул маску мне в руки и скользнул за окружавшие нас деревья.
Секунду я стоял, ошеломленный положением, в которое меня привела собственная беспечность. Вся неуместность, даже глупость моего поступка открылась в истинном свете, и я мысленно спросил себя, что могло заставить меня ввязаться в историю, не имеющую ничего общего с серьезным делом, которым я должен был заниматься. Решив выйти из игры, я попытался сдернуть с себя домино, в которое меня столь бесцеремонно облачили, но невидимые руки словно удержали меня. Воспоминания о том, каким тоном были произнесены последние указания, всплыли у меня в памяти. Я узнал голос Хартли Бенсона, а также почувствовал зловещий напор, который наполнил его слова глубинной и неожиданной значимостью. Тайна эта, пусть даже семейная, была необычной, и эта мысль вновь оживила мой интерес. Все доводы, которыми я до сих пор успокаивал сознание, вернулись с новой силой и, нацепив маску, я приготовился в точности исполнить указания своего проводника.
Дверь, к которой меня направили, была открыта нараспашку. За ней слышались звуки музыки и журчание веселых голосов, пестрела причудливыми костюмами возбужденная толпа. Эти звуки и зрелище, соединившись, на миг околдовали меня, но потом я встрепенулся, подошел к двери и с беззаботным видом ступил в дом.
Меня тут же приветствовало низкое, гортанное «Хо!». Произнес это человек в полном индейском облачении, который с чувством собственного достоинства, характерным для краснолицых воинов, стоял у двери, через которую я вошел. Внимательно осмотрев его, я пришел к выводу, что это молодой и не очень умный человек, и, движимый вполне понятным желанием узнать, как выгляжу сам, я опустил взгляд на себя. Внешность моя оказалась достаточно приметной. Я был в домино ярко-желтого цвета, покрытом черными фигурами разных фантастических существ, от жутковатого вида домовых до забавных силуэтов Кейт Гринуэй[44]. «Хм, – подумал я. – Похоже, затеряться в толпе мне не удастся».
