Он гладил ее волосы, заглядывал в глаза. Они пили коньяк из маленьких хрустальных стопок. Из невидимых динамиков лилась музыка Баха. Время словно замедлило свой ход. Все ее тело отяжелело.
Услышав какой-то звук у себя за спиной, Роз обернулась. Мерцающий свет камина едва достигал стен и окон, но в темноте она все-таки различила лицо Дарио. С ухмылкой нависнув над подоконником, он поднял револьвер.
* * *
Роз вырвалась из цепких объятий сна, крик застрял у нее в горле. Глаза широко раскрылись, но воспоминание о Дарио осталось. Надо же, как назло простыни обмотались вокруг ног, спеленав их. Сердце бешено колотилось, ночная рубашка намокла от пота. Роз скинула одеяло, села, посмотрела на часы. Скоро полночь. Остатки кошмара рассеялись, она полностью вернулась к реальности. Неужели подсознание хотело ей что-то сообщить? Дарио — убийца? Или Розелли пытался предупредить ее, что убийца — Димитрий?
Роз открыла дверь, осторожно высунулась в темный коридор, прислушалась. Тишину нарушали лишь завывания ветра.
Она вышла в коридор, снедаемая необъяснимой тревогой, включила свет.
— Кто здесь?
Ей ответило эхо. Потом скрипнул ставень приоткрытого окна. Она медленно пересекла гостиную, направляясь к нему, и по коже ее побежали мурашки. Подойдя ближе, Роз почувствовала на лице дуновение холодного воздуха.
Внезапно за спиной у нее скрипнула половица. Роз резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Димитрием.
Ужас парализовал ее, лишил дара речи. Она не сводила с него широко раскрытых глаз, мысли путались. Выглядел он уставшим. Вот он, этот жуткий ледяной взгляд, но, приглядевшись повнимательнее, Роз увидела и другого Димитрия.
— Я залез через окно. На стук в дверь ты не отвечала.
Залез через окно? Должно быть, он рехнулся!
— Я…
Она хотела рассказать ему о сне, но не смогла вымолвить ни слова. Он же коснулся ее руки, и между ними словно проскочила электрическая искра. Роз обдало жаром. Она вырвала руку.
— Зачем ты это сделал? Господи, Димитрий, ты мог бы и достучаться до меня. Как же я перепугалась! Подумай сам, проснуться и обнаружить, что в дом кто-то залез!
Роз ожидала саркастического ответа, но Димитрий молчал, отчего она занервничала еще больше.
— Когда мы разговаривали по телефону, ты сказал, что приедешь через день или два. Почему ты уже здесь? Чем вызвана такая спешка?
Роз поняла, что слишком уж напирает, не давая ему возможности ответить. А Димитрию требовалось время, чтобы найти объяснение своему появлению в неурочный час. Она придвинула к камину два кресла.
— Присядь. Я заварю чай.
И двинулась на кухню.
— Лучше вина, — донеслось вслед.
Камин еще не погас, и тепло его разогнало холод, казалось, вмиг поселившийся в сердце Роз. Димитрий разлил по бокалам красное вино, один протянул ей. Поднял свой и провозгласил:
— За счастливый конец!
Роз не знала, как и реагировать. Она-то думала, что достаточно хорошо знает Димитрия, но в эту ночь не могла заглянуть в его душу. Глаза Димитрия таили что-то загадочное.
Роз глотнула вина и чуть не поперхнулась. Подействовало оно мгновенно. Она поставила бокал на пол, повернулась к Димитрию. Он наклонился к огню и не отрывал взгляда от синих язычков пламени.
— Знаешь, Роз, я никогда не думал, что придется просить тебя об одной услуге.
Роз промолчала, ожидая продолжения.
— Когда я пошел в тюрьму, злясь на тебя, я и подумать не мог, что мне понадобится твоя помощь. Но я вынужден просить вернуть должок.
Он скривился. Роз видела, как ему трудно, ибо знала, что он гордится тем, что ничего ни у кого не просил.
— Надеюсь, у тебя нет сомнений в том, что я не убивал ни Джейнис, ни других женщин?
Роз не отреагировала, застыв от напряжения. Душу ее сковал страх. Что он от нее потребует?
— Полиция считает меня убийцей.
— Я слышала, что на той сумке нашли отпечатки твоих пальцев, — невольно вырвалось у нее.
— Да, сумка и впрямь моя. — Его глаза, глаза ее дочери, не отрываясь смотрели на нее. — Но кто-то взял ее с тем, чтобы, убив Джейнис, свалить вину на меня. — Он помолчал, прежде чем продолжить. — Будет предъявлено обвинение. И мне необходимо алиби. Я хочу, чтобы ты подтвердила, что в ночь убийства Джейнис я был с тобой в конюшне «Лорел».
Димитрий вновь повернулся к огню.
Она ему верила, но помнила и о том, что раздвоение личности — не досужий вымысел, а потому не спешила с выводами.
— Тебя не было в люксе, когда я поднялась туда.
— Ты это подтвердишь, Роз, не так ли?
Ясно было, что он не спрашивает ее, а приказывает.
Он отсидел в тюрьме шесть лет, она у него в долгу и просто обязана обеспечить ему алиби. И говорить ей ничего не надо: он читал ее мысли.
Димитрий наклонился к ней, взял за руку.
— Спасибо.
В его глазах зажглось желание, он притянул ее к себе… Но на этот раз Роз не ответила на поцелуй, подавила поднимающуюся в ней страсть, отпрянула.
— Димитрий… я… не могу.
— Я знаю, Роз. Знаю. В то утро я вел себя неподоба…
— Нет. — Она ладонью прикрыла ему рот. — Не надо…
«Все дело в том, что я хочу целовать тебя, любить тебя, отдаваться тебе, забыв обо всем на свете».
Он резко сменил тему.
— Я купил поместье «Лорел». — Он поставил бокал, поднялся. Прошел к окну, запорошенному снегом.
— Что? — переспросила Роз, не готовая к столь неожиданному повороту. И тут же внутри у нее все задрожало. Поток воспоминаний прорвал плотину времени и захлестнул сердце.
А Димитрий спокойно продолжал:
— Если со мной что-нибудь случится… если меня признают виновным в убийстве, я хочу, чтобы оно принадлежало тебе и Алексис.
Он намерен и дальше мучить ее? В покупке «Лорел» Роз виделось нечто омерзительное.
А Димитрий повернулся и шагнул к ней.
— Если со мной что-нибудь случится, пусть это поместье будет постоянно напоминать тебе о том, как могла бы сложиться наша жизнь.
Роз всматривалась в его лицо, перебирая причины, которые могли заставить Димитрия купить «Лорел»: желание что-то доказать Ивену и Джеймсу, поставить точку в некой, только ему известной истории. Она не верила в его бескорыстие.
Димитрий наклонился, взял ее за руку, крепко обнял.
— Я люблю тебя, Роз, знай это. И не забывай о том, что я для тебя сделал. — Он вновь поцеловал ее; на этот раз она не сопротивлялась.
Потом Роз не могла вспомнить, как они вернулись в спальню, как, уже голые, забрались под еще теплое одеяло. Плоть Димитрия жаждала ее плоти, и она отвечала взаимностью. Они никак не могли насытить друг друга… Роз стала частью Димитрия и нисколько не жалела об этом.
