* * *
— Послушай, друг мой Кыся, — спустя три дня сказал мне Фридрих. — Для нашей с тобой поездки в Россию все уже готово. Мы получили подтверждение русских, и сегодня я уже звонил в банк, чтобы они перевели кому следует деньги за эту поездку — билеты на «Люфтганзу» экстра-классом, превосходный отель в Петербурге с отменным, как они утверждают, пансионом для путешествующих Котов и Собак, переводчики, автомобили с шоферами... Короче, целая программа.
— Пансион-то зачем? — недовольно спросил я. — Только деньги на ветер...
— А вдруг я тебе ужасно надоем и ты захочешь побыть в одиночестве?
— Ну что ты, Фридрих... — фальшиво проговорил я и подумал, что у меня нет сил сказать ему, что я не вернусь вместе с ним в Германию.
Но увлеченный идеей будущего путешествия, обычно чуткий Фридрих не уловил фальши в моей насквозь лживой фразе.
— А почему бы и нет? Я хорошо представляю ту нагрузку, которая невольно ляжет на твои плечи. Тебе наверняка придется мне многое объяснять. То, о чем я могу постесняться спросить переводчика. Или буду заведомо знать, что он мне солжет. И ничего удивительного, если ты вдруг захочешь от меня отдохнуть...
— Ох, Фридрих... Мы рано начали говорить об этом.
Мне хотелось как можно скорее прекратить этот разговор. Ибо меня уже самого тошнило от собственной фальши и от того, что в Петербурге я собираюсь его предать.
Если мы туда, конечно, попадем! Если в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое декабря мы с Фридрихом не взлетим на воздух. Лишь бы день рождения Иисуса Христа (это мне все объяснили Баська с фрау Розенмайер...) не совпал с днем нашей смерти. Моей и Фридриха. Потому что в эту ночь я не собираюсь отходить от него ни на шаг.
На полицию у меня уже никаких надежд не было. После посещения нашего дома теми псевдотехниками «Телекома» я больше никаких активных проявлений их деятельности не видел и не замечал...
Разве что на наших с Фридрихом прогулках по лесу или по окраинам Грюнвальда нам то и дело стали попадаться на-пути два молодых паренька на велосипедах. Это в такой-то холод!.. И однажды, когда они остановились около нас и один давал прикуривать другому, мне показалось, что от них попахивало оружием. А может быть, и просто велосипедами. Металл и смазка... Тут перепутать — раз плюнуть!
А еще у нас гepp Лемке, с разрешения Фридриха, на пару недель нанял себе помощника — для работы в парнике и оранжерее. Чтобы приготовить нам какой-то сюрприз к Рождеству. Помощник оказался вполне покладистым и солидным дядечкой, на которого Франц Мозер поначалу очень косился, а потом попривык и даже стал его одалживать у герра Лемке — для всякой автомобильной возни в гараже. А тот, безответная душа, даже ни разу не отказал этому гаду...
И от Рэкса не было ни слуху ни духу. Тоже — свинья порядочная! Наболтал, натрепался... С Собаками вечно так — полнейшая безответственность. Как выяснилось, даже у Полицейских Собак, мать их за ногу!
В тот вечер мы с Фридрихом валялись у телевизора с экраном примерно с наше кухонное окно в Петербурге. Фридрих на диване, я — в кресле. Это кресло как-то само по себе закрепилось за мной, и в него, как и в ТО КРЕСЛО — в Шуриной квартирке на Гражданке, — уже никто не садился.
Шли последние известия по программе РТЛ, и вдруг от одного сообщения мы оба, уже совсем было задремавшие, встрепенулись как ужаленные!
На полутораметровом экране появился какой-то тип лет пятидесяти и сказал, что криминальная полиция Баварии при содействии специальных служб России вновь возвращается к расследованию «русской кокаиновой трагедии», произошедшей осенью на автобане номер девять под Мюнхеном. Как удалось выяснить, оказалось, что эта трагедия, считавшаяся делом рук только одной русской наркомафии, своими корнями уходит глубоко в почву Германии...
— О Боже!.. — вздохнул Фридрих и с жалостью посмотрел на экран. — Слова в простоте не скажут... Нет чтобы открыто заявить: в это дело замешаны и наши немецкие бандиты. Так нет же! «...корнями уходит глубоко в почву Германии...» Как только полицейский или любой другой чиновник доберется до поста общегосударственного уровня, так ему сразу хочется говорит образно и мыслить философски!.. А он по своему уровню — обыкновенный колбасник. И это прет из каждого его слова, черт их всех побери! Кыся, по-моему, они хотят раскрутить снова то дело, в котором ты принимал самое живое участие? Тебе не кажется?..
— Да вроде бы... — процедил я. — Бог им в помощь
Вот оно! Проклюнулось наконец!.. И подумал, что, может быть, я напрасно качу уж такую здоровенную бочку на немецкую полицию?
Лишь бы они, увлеченные глобальностью проблемы международной наркомафии, не позабыли об одном, казалось бы, незначительном, частном, но очень важном для нас с Фридрихом пустячке — о двух наших жизнях! А то мы можем не успеть узнать об успешном ходе их нового расследования...
Уже перед отходом ко сну, когда Фридрих пошел принимать душ, я незаметно смотался в гараж, с невероятным трудом слегка приподнял крышку ящика с новогодне-рождественскими ракетами (этот гад Мозер навалил на крышку ящика пустые коробки от каких-то «роллс-ройсовских» деталей!..), убедился, что матрешка на месте, и успокоился. Важно, чтобы этот гадючий Франц ее никуда не перепрятал!
На всякий случай сбоку крышки, у самой стены, я сумел зацепить за торчащую шляпку гвоздя небольшой кусок тоненькой веревочки, которую нашел на полу гаража. А второй конец так аккуратненько запихал за чуточку отколовшуюся планку на самом корпусе ящика...
Таким образом, я освободил себя от необходимости ежедневно (вернее, еженощно) проверять, на месте ли бомба с лицом русского президента в пакете под названием «Русский сувенир». Достаточно взглянуть сбоку на ящик и увидеть, что веревочка на месте. Если же она будет выдернута из-за отколовшейся планки, пиши пропало и начинай поиски бомбы заново!..
На обратном пути я хотел было выскочить в сад — погадить на ночь. Высунул морду в свой проходик в гаражных воротах, сделанный добрыми руками герра Лемке, а там — ледяной дождь со снегом, ветер воет, холодрыга — спасу нет!
Да еще из угла сада моя ненасытная подруга Лисичка тявкает — так жалобно, так призывно, что хоть беги к ней с дымящимся членом наперевес!..
Ну уж нет, думаю! Я лучше утречком все свои дела сделаю. А до утра уж как-нибудь перетерплю. Я лучше сразу сейчас спать пойду, чем в такую омерзительную погоду Лисицу трахать. Ей-то хорошо, она почти вся в эту трахательную спецнору залезает, только хвост и задние лапы наружу, а я — давай старайся на благо ее сексуально-половых потребностей на холодном ветру под хлещущим ледяным дождем со снегом... Дудки, думаю! Обойдется Лисичка. Может быть, какого-нибудь Лиса себе подыщет...
И пошел на свое клетчатое красное одеяло, сложенное вчетверо у дверей спальни Фридриха.
Дверь в спальню была слегка приоткрыта, и я осторожно заглянул туда. Все ли в порядке с Фридрихом? Фридрих уже в пижаме, с мокрыми, прилизанными после душа волосами, лежал в постели и читал книгу.
