В комнаты постепенно подселялись местные жители, восторженно рассказывающие о предстоящем счастье. Их водили отмываться сперва в море, потом в пресной воде, их часто навещали смертоносцы и настойчиво расспрашивали о здоровье. Туземцы переносили все это с почти религиозным воодушевлением.
Завитра перетащила на смотровую площадку несколько циновок, три одеяла и вообще — обжилась. Найл не протестовал. Ночевать на воздухе с красивой девушкой ему нравилось куда больше, чем в душном помещении с толпой народа. Правитель купался, гулял — и тоже начинал скучать.
Посланнику, разумеется, не удалось исходить Провинцию вдоль и поперек, но некоторое представление он составил. Долина располагалась на узкой — примерно в половину дневного перехода — полоске суши, зажатой между морем и горами. Эти плодородные земли омывались превеликим числом ручейков, ручьев, речушек и рек, стекающих с гор. С той стороны, где Провинция примыкала к пустыне, она была немного выше и суше, а чем дальше вглубь — тем ближе к уровню моря и заметно влажнее. Стена гор защищала здешних обитателей от бродящего по ночной суше холода, и круглые сутки тут царило приятное тепло.
Земледельцы жили небольшими селениями — по пять-шесть дворов, причем поля были общими для всей деревни. Трудились от мала до велика, не покладая рук, а по вечерам в обязательном порядке все вместе купались в ближайшей реке или ходили к морю.
Однажды правитель застал в одной из деревень странный праздник.
Жители, скинув одежды, стояли в одном из дворов, а вдоль замершей шеренги прохаживались смертоносцы. Поначалу Найл решил, что сейчас будет устроена экзекуция, однако на наказуемых земледельцы похожи не были: они выпячивали груди, разводили плечи, старались незаметно приподняться на цыпочки. В общем, всячески пытались обратить на себя внимание.
Вот одна из девушек, смущенно улыбаясь, вышла из общего строя. Густо покраснев, к ней присоединился крупный парень, затем еще один. Смертоносцы повернулись и убежали, а все остальные бросились поздравлять избранных счастливчиков. Им поднесли новые светло-желтые туники, шеи украсили гирляндами цветов. Потом все веселою гурьбой перешли в соседний двор, где стоял пышно накрытый стол.
Стараясь не привлекать внимания, Найл подошел ближе, прислонился к стене сарая, где деловито шуршали травой кролики. Отсюда можно было разобрать, что избранных ждали то ли награда, то ли какое-то обучение, то ли переход на более высокую ступень развития. Подробнее обо всем этом не говорили и не думали. Когда мысли земледельцев начали плыть от выпитого вина, застоявшийся правитель оставил пост и пошел к морю — купаться.
Тантон нашел его на пляже:
— Прошу простить за беспокойство, Посланник, но вас приглашает к себе советник Борк.
— Советник? — удивился правитель. — С радостью поговорю со столь мудрым смертоносцем.
— Советник приглашал вас вместе с медиком Симеоном, — уточнил толстяк.
— Хорошо, — кивнул Найл, — я его позову.
Звать Симеона не пришлось. Они с Шабром ждали правителя перед воротами, и паук сразу повел людей в башню.
Борк, старый смертоносец, покрытый короткими седыми волосками, за свою жизнь успел обломать коготки на всех лапах и заработать длинный шрам на боку. Найл ничуть не удивился бы, окажись, что этот паук участвовал в легендарных битвах людей и восьмилапых.
Обитатель большой комнаты под самой крышей рассматривал гостей с не меньшим интересом.
— Этот, как я понимаю, прирученный дикарь, из северной пустыни, — указал Борк на Найла. — Хороший экземпляр. А другой — явный брак. Где ты его взял? Почему он вообще жив?
— Он не из породы, — начал оправдываться Шабр, — он из слуг жуков, а те совершенно не следят за своими питомцами!
— Я тоже не слежу, — ворчливо ответил советник, — но порода у меня чистая.
— Вот это мне и трудно понять! — проявил любопытство Шабр. — Как тебе это удается, почему не происходит произвольного скрещивания?
— Смертоносец-Повелитель много потерял, когда взял на себя все заботы, — неторопливо начал объяснять Борк. — Вы сами воспитываете детей, сами назначаете производителей, сами осуществляете воспитание. Но ты не должен забывать, Шабр, что поведение двуногих подражательно. Они ведут себя не так, как им говорят, а подражают тому, что видят. А что может увидеть ребенок на вашем острове? Вот и проявляют они себя так, как нужно, только испытывая страх перед наказанием, только когда ты рядом. А стоит тебе отвернуться — и все летит кувырком. Поэтому запомни на будущее: воспитание двуногих должно быть семейным! Они должны смотреть на родителей и поступать потом точно так же, как те. В итоге дети растут сами, без труда с нашей стороны. Носители породы помнят, что спариваться нужно со своей партнершей, и не допускают перекрестного скрещивания. И все это — без дополнительного контроля и принуждения. Ученому остается только незначительная корректировка воспитываемых навыков и выборочная проверка закрепления установочных принципов. В результате здесь я один поддерживаю чистоту породы, а вы, в городе, всей толпой не можете предохранить кучку слуг от вырождения.
Найл понял, что для советника он являлся исключительно представителем дикой расы, которая предусмотрительно оставляется в пустыне для нужд селекции, обычным экземпляром для изучения. Не то чтобы правитель обиделся, но тем не менее сконцентрировал волю и сильно, но не резко нажал на паука. Смертоносец отъехал в сторону — аж лапы по полу заскрипели, а Найл с независимым видом подошел к окну и выглянул наружу.
— Красивый вид. Хорошо здесь у вас.
Борк не обиделся. Скорее наоборот, испытал удовлетворение. Теперь он точно знал, с кем имеет дело.
— Рад видеть тебя, Посланник.
— И я рад с тобой встретиться, советник Борк. — Найл повернулся и присел на подоконник. — Шабр говорил мне, что ты открыл радикальный способ поддержания человеческой породы в здоровом состоянии.
— А ты уверен, что хочешь знать этот способ, Посланник? — спросил советник.
Как это нередко бывало при общении с пауками, присланный им мысленный импульс имел двойной подтекст. Задавая свой вопрос, Борк интересовался, к кому относит себя правитель: к людям или смертоносцам.
Найл не решился ответить сразу. Научившись мыслить и общаться, как пауки, узнав их тайны и трудности, он как бы стал одним из восьмилапых. Он даже мог довольно спокойно обсуждать вопросы чистки и возрождения человеческой расы, не испытывая при этом никаких эмоций. Но одновременно правитель оставался одним из людей, болел за своих, за их будущее, их здоровье, — он не мог позволить, чтобы они вымерли! К людям или смертоносцам относит себя он сам? Найл не мог отказаться ни от тех, ни от других, не мог предпочесть ни одну из сторон… Скорее он относил себя к той цельной культуре, в которой люди и пауки сосуществовали.
— Я не человек и не смертоносец, советник Борк. Я — хранитель цивилизации.
— Тогда я понимаю, почему именно тебя выбрал своим преемником Смертоносец-Повелитель, — после короткой паузы ответил советник. — Я покажу и расскажу тебе все, и уже ты сам решишь, нужна ли тебе эта тайна. Нам придется потратить примерно день пути, чтобы ты мог увидеть все своими глазами. Давай отложим общение на завтрашнее утро.
