По вечерам, придя со службы, он вежливо раскланивался с соседями, варил себе сосиски или пельмени и пил чай с сушками или нарезным батоном. Затем смотрел по телевизору последние известия и ложился спать. Ни в какие увеселительные и, тем более, питейные заведения он никогда не ходил, да и вообще за много уже лет ни разу не отклонился от одного и того же маршрута: со службы ехал на метро до станции Чкаловская, оттуда пешком до дома. По дороге он заходил в народный универсам и покупал там те самые сушки или сосиски — выбор их там был очень большой и все почти по одной и той же, не очень высокой цене. Так что питаться можно было вполне разнообразно. Но Алексей
Алексеевич был большой консерватор и, выбрав один сорт сосисок, покупал всегда только его до тех пор, пока его можно было есть (всем известно, что всякий сорт пищи постепенно ухудшается — вырабатывает, так сказать, свой ресурс, и в конце концов становится совершенно несъедобным). Тогда Алексей Алексеевич долго и тщательно выбирал себе для питания новый сорт и покупал уже только его. Так же поступал он с пельменями и другими полуготовыми продуктами, какие продаются в народных универсамах.
На выходных он немного себя баловал: поздней весной, когда цены падали до относительно разумных, Алексей Алексеевич покупал себе возле метро рыбу корюшка — самый наиглавнейший петербуржский деликатес, и жарил её на постном масле, обваляв в муке. Все соседи его обычно в тот же самый день покупали себе рыбу корюшка и тоже жарили её на постном масле, так что получался небольшой праздник: лица у всех были торжественные и даже взволнованные (первая корюшка — это не шутка!), и в этот день все были друг к другу особенно вежливы и предупредительны.
Когда же рыба корюшка уплывала в свой Атлантический океан, Алексей Алексеевич покупал какой-нибудь другой деликатес — в магазинах сейчас этих деликатесов столько, что за всю жизнь не перепробуешь. Правда, в большинстве своём, они не очень вкусны, но Алексей Алексеевич был совсем непривередлив: ему всё нравилось. Съест деликатес до последней крошки, да ещё и похвалит. А в другой раз купит что-нибудь другое и опять похвалит.
Отпусков Алексей Алексеевич никогда не брал. Во-первых, на кого оставишь Ведомость, а во-вторых, что ему в этом отпуске делать? Телевизор что ли смотреть? Там все какие-то одинаковые — Алексей Алексеевич так и не научился их различать. Дачи у него не было, а зарубежные страны ездить дорого, да и не очень хотелось — всё, что Алексею Алексеевичу хотелось узнать про дальные страны, он давно узнал, ещё в детстве, из передачи «Клуб кинопутешественников».
Кому-то такая его жизнь покажется скучной и даже, может быть, бессмысленной, но сам Алексей Алексеевич вовсе от этого не страдал и, если считать, что счастье есть отсутствие несчастья, он был совершенно счастливым человеком.
Так он и жил: хмурый петербуржский декабрь незаметно сменялся такими же хмурыми белыми ночами — на Петроградской стороне почти всегда хмуро.
И дожил бы так Алексей Алексеевич до самого своего заслуженного отдыха и мирной безболезненной кончины, но увы! — любой читатель, который сам хоть немного пожил на этом свете, хорошо знает, что никто бы этого ему сделать не позволил. Придёт, обязательно придёт внезапно неведомая и безымянная сила в безмятежный уголок и всё там переломает, перетопчет и развеет по ветру. А зачем — она и сама не знает.
А началось всё, как это всегда бывает, с совершеннейшего пустяка и даже глупости.
Как-то раз, в учреждении, Алексей Алексеевич, вынимая из портфеля какие-то бумаги, выронил на стол свой мобильный телефон.
Надо сказать, что телефон этот был Алексею Алексеевичу вовсе не нужен: ни одного раза в жизни он никому по этому телефону не позвонил, да и ему тоже. Однако вышестоящее начальство однажды выпустило циркуляр, который предписывал всем сотрудникам иметь мобильные телефоны на случай каких-либо чрезвычайных обстоятельств — войны, наводнения и тому подобного, дабы их в любой момент можно было срочно вызвать на службу. Алексей Алексеевич, как человек крайне дисциплинированный, немедленно отправился в магазин подержанных телефонов и купил там самый дешёвый аппарат, который только сумели отыскать продавцы — большой и толстый, с длинной раздвижной антенной. Кода-то такие телефоны стоили огромные тысячи, но прогресс неумолим — Алексей Алексеевич купил его за триста рублей. Кстати сказать, вообще все предметы, какие нынче можно купить в магазине за тысячу и даже десять тысяч долларов, через два года можно спокойно выбрасывать в помойку и никто на них не позарится — разве что совсем уж незажиточные бомжи.
Продавцы, очень довольные таким клиентом, показали Алексею Алексеевичу те кнопки, на которые нужно нажимать при тревоге, и с тех пор он уже никогда не расставался с этим аппаратом. Даже когда Алексей Алексеевич шёл в выходные покупать себе деликатес в универсаме, он обязательно брал телефон с собой. Он внимательно следил за тем, чтобы аппарат не разрядился и каждый месяц проверял состояние своего счёта — счёт никогда не изменялся. Перед тем, как лечь спать, Алексей Алексеевич клал телефон на прикроватную тумбочку и иногда даже просыпался ночью, когда ему казалось, что телефон зазвонил — почему-то ему было очень любопытно узнать, какой у этого предмета голос. Но телефон молчал, и это тоже было хорошо — значит ничего чрезвычайного нигде не произошло и жизнь идёт своим чередом.
Выронив телефон, Алексей Алексеевич хотел было убрать его обратно в портфель, но этого ему не дал сделать проходивший мимо молодой и подающий большие надежды сотрудник — самый, кстати сказать, большой шутник во всём учреждении. Он как раз бесцельно бродил по комнате, не зная, к чему бы применить свои таланты, и поэтому, услышав стук, он немедленно вынул руки из карманов и подбежал выяснить его причину.
От вида телефона Алексея Алексеевича с молодым сотрудником сделалось что-то вроде пароксизмов и у него даже забулькало внутри: «Что это?! — спросил он драматическим шёпотом. — Боже мой! Я узнаю этот аппарат! Алексей Алексеевич! Вы сами не знаете, что вы носите в своём портфеле! Да ведь этим самым телефоном Иван Грозный убил своего сына! По этому телефону царь Пётр руководил Полтавской битвой! А вы, наверное, ездите с ним в метро, без охраны. Да его в Эмитаж нужно нести! Дайте, дайте, скорее подержать его в руках!» Не дожидаясь разрешения Алексея Алексеевича молодой сотрудник выхватил у него из рук телефон и закричал в него нарочито противным голосом: «Багышня! Багышня!! Дайте Смольный!»
На эти крики молодого сотрудника к столу Алексея Алексеевича сбежались все, кто работал в этой комнате и даже некоторые из соседних. Работа в учреждении, она хоть и очень важная и ответственная, но всё же бывает порой довольно скучной, а люди — они ведь живые, им время от времени тоже нужно поразвлечься.
Обрадовавшись такому количеству публики, молодой сотрудник разошёлся ещё больше: «Извините, Алексей Алексеевич, — сказал он с комическим расстроенным видом. — Не отвечает! У него должна быть ручка». «Какая ручка?» — не понял Алексей Алексеевич. «Ну, такая ручка, чтобы крутить, — молодой сотрудник изобразил, как крутят ручку. — К такому телефону обязательно должны быть ручка».
