Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
– Детей нельзя баловать, – уверенно проговорила Катерина. – Они не должны иметь избыточное, потому что они этого не заработали. Ребенок должен с детства понимать разницу между необходимостью и капризом.
– Может быть, может быть, – задумчиво произнесла Зоя Петровна, но Катя этих слов не разобрала. Зоя Петровна очень старалась говорить внятно, и люди, общавшиеся с ней, довольно быстро привыкали к особенностям ее дикции и хорошо ее понимали, но, когда она задумывалась и ослабляла контроль над речью, слова ее становились невнятными и смазанными.
Она помолчала, а когда снова заговорила, Катя уже хорошо разбирала каждое слово.
– Я же сказала: я не уверена, что это правильно. Теперь я уже ни в чем не уверена. Но одно я знаю точно: каждая роль должна быть сыграна вовремя. И речь идет не только о принцессах и полководцах, существует множество ролей, которые мы играем на протяжении всей жизни. Это и роль сына или дочери, и роль родителя, и роль супруга, любовника, друга и так далее. Роль, каждая из этих ролей, все равно будет сыграна, вопрос только в том, когда и в какой форме. Хорошо, если вовремя. А если нет – тогда мы будем иметь весь спектр от посмешища до беды. Просто помни об этом, когда общаешься с Алинкой.
Алину привезли почти в одиннадцать вечера, и Катерина не на шутку рассердилась: завтра рано вставать в школу, а девочка до сих пор не спит.
– Мам, мы что, домой не едем? – удивилась Алина, когда поняла, что ее укладывают в постель в квартире бабушки.
Катерина, отвезя утром дочку в школу, ничего не сказала ей о своем решении развестись с ее отцом. Она в тот момент еще не была уверена, что у нее хватит мужества собрать вещи и уехать. На отъезд мужества хватило, его хватило даже на разговор со свекровью, а вот объясниться с дочерью Катя так и не собралась.
– Мы пока поживем у бабушки, – уклончиво ответила она.
– Но у меня учебники дома, тетради, завтра же другие уроки…
– Я все привезла, не беспокойся. И учебники твои, и одежду.
Это было правдой. В чемодане, который привезла Катерина, были в основном вещи Алины. Для себя Катя взяла только самое минимально необходимое – туалетные принадлежности, пижаму и смену белья. И никакой одежды – для нее в большом чемодане уже не оставалось места. Ничего страшного, она походит какое-то время в одном и том же, тысячи людей так живут – и ничего особенного не происходит.
– А когда мы поедем домой? – не успокаивалась девочка. – Завтра?
– Я же сказала: мы поживем пока у бабушки.
В глазах Алины мелькнула догадка:
– Ты что, с папой поссорилась? Подожди, мам, но у меня завтра арабский, как же я буду заниматься? А папа сюда приедет?
Вопросы сыпались один за другим, и на все пришлось отвечать. За этот длинный и не самый простой в жизни Екатерины Крамаревой день вечерний разговор с дочерью оказался самым тяжким делом. А впереди был еще разговор с Максимом, который пока не вернулся домой и еще не видел ее записки… Хорошо, что у него давно уже пропала привычка звонить ей среди дня просто так, чтобы узнать, как у нее дела и какие планы на вечер. Он перестал интересоваться ее делами и ее планами. Нет, все-таки она правильно решила.
* * *
Мелодичный звонок домофона прервал плавный рассказ Ангелины Михайловны об очередном спектакле, который они с Виленом Викторовичем видели накануне. Лев Сергеевич стал неуклюже подниматься из-за стола, чтобы выйти в прихожую и посмотреть, кто пришел, но Ангелина Михайловна его опередила.
– Сидите, сидите, Лев Сергеевич, я посмотрю.
Она подошла к аппарату и взглянула на монитор, в котором маячило незнакомое мужское лицо. Сняв трубку, она строго спросила:
– Вы к кому?
– Людмила Леонидовна Гусарова? – послышался голос.
– Ее нет дома.
– А Лев Сергеевич?
– Как вас представить? – тоном вышколенной секретарши произнесла Ангелина.
– Следователь следственного комитета при прокуратуре Торцов.
– Одну минуту.
Она зажала микрофон рукой:
– Лев Сергеевич, к вам следователь.
– Какой еще следователь?
– Не знаю. Из следственного комитета при прокуратуре.
– Ну что же вы, Ангелина Михайловна, – заволновался Гусаров. – Впустите его сейчас же, неудобно.
Ангелина нажала кнопку, открывающую дверь в подъезд, и осталась в прихожей ждать, когда позвонят в квартиру.
– Не вижу ничего неудобного, – громко сказала она, чтобы находящийся в комнате Гусаров хорошо ее слышал. – Вы же его не приглашали и не ждали, вас вообще могло не быть дома, раз вы не договаривались о встрече.
Гусаров, хромая, вышел из комнаты, чтобы встретить гостя. Когда раздался звонок, он сам открыл дверь. На пороге стоял мужчина в годах с симпатичным открытым лицом и папкой в руке.
– Лев Сергеевич? Позвольте представиться: Торцов Аркадий Николаевич, старший следователь. Вот мое удостоверение.
Гость потянулся к карману, но Гусаров протестующе замахал руками.
– Не надо, не надо, к чему этот официоз. Вы только скажите, что случилось? С кем-то беда? С Люсей? С Ленькой? С Мариной? С Сашкой? С кем-то из внуков?
– С вашими близкими все в полном порядке, – улыбнулся Торцов. – Мне нужно поговорить с вами о Ларисе Кротовой. Вы ее помните?
Ангелина Михайловна, стоявшая тут же, чуть сознание не потеряла от волнения. Следователь интересуется Ларисой! Почему? Зачем? Что произошло? И в любом случае надо сделать все возможное и невозможное, чтобы остаться и поприсутствовать при разговоре. Это с ней и Виленом можно увиливать и не отвечать на вопросы, а со следователем так не получится и придется рассказывать всю правду. А ей, Ангелине Сорокиной, услышать эту правду жизненно необходимо.
– Ну конечно, мы помним Ларису, ведь она была нашей соседкой, жила в квартире на нашем этаже. Но только это было так давно… – растерялся Гусаров. – Что мы можем знать о ней?
Следователь Торцов мягко улыбнулся.
– Вы позволите мне пройти? Я вам сейчас все объясню.
Гусаров проводил его в комнату, и Ангелина Михайловна перехватила вопросительный взгляд, брошенный Торцовым в ее сторону. От Льва Сергеевича этот взгляд тоже не укрылся.
– Это Ангелина Михайловна Сорокина, соседка, она, кстати, живет в той самой квартире, где когда-то жила Лариса.
Сейчас ее попросят удалиться и не мешать конфиденциальной беседе… Надо любым способом этого избежать.
– Может быть, чаю? – любезно спросила она. – Или вы предпочитаете кофе? Я подам, Лев Сергеевич, не беспокойтесь.
– Если можно – чаю, – попросил следователь, и по выражению его лица Ангелина поняла, что теперь уж у него язык не повернется попросить ее уйти. Ну как это так: подай-принеси-пошла вон? В приличном обществе так не делают.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
