Глава XXV И так охотно принявшие слово его крестились.[26]
На третий день после Троицы Джаван вместе с архиепископом Хьюбертом выехали на вершину холма, у лагеря виллимитов. День был погожий и теплый. Черное одеяние Джавана, в котором он был похож на монаха, делало его почти невидимкой в свите клириков. Отец Лиор ехал рядом с Хьюбертом, а ищейка-Дерини Урсин О'Кэррол — в окружении двух десятков рыцарей Equites Custodium, которых архиепископ взял с собой для поддержки. Его сопровождали также несколько священников и прислужников. Хотя толпа на берегу сразу узнала Хьюберта и неприязненно заворчала при виде вооруженных рыцарей, но Джавана никто не признал — да и кто бы мог ожидать присутствия здесь принца крови, одетого, подобно монаху?
Разве что только Реван… Во всяком случае, Джаван очень надеялся, что Джорем предупредил того, как обещал. Принц рассказал михайлинцу о своем замысле — если только удастся воплотить его в жизнь. Все утро он пытался оценить, насколько это рискованно, но чем ближе становился решающим миг, тем очевиднее становилось, что всех неожиданностей ему все равно не предусмотреть. И все же игра стоила свеч… особенно, если Реван готов. А главное, если готовы Тавис с Сильвеном, потому что если нет — то опасность возрастет многократно.
Джаван посмотрел вниз с холма с делано равнодушным видом, но на самом деле он пытался отыскать своих друзей-Дерини. Реван как раз проповедовал, когда они подъехали, и услышав недовольный ропот толпы, поднял руку, дабы успокоить слушателей, прежде чем продолжать:
— Я не скажу, будто понимаю, почему Господь избрал именно меня, нижайшего из слуг Своих, дабы возвестить Вам волю Свою столь таинственным образом. И все же я стал Его избранником — как многие здесь могут подтвердить. И я пришел возвестить Его милость ко всем, кто готов предаться очистительному крещению. Будь вы Дерини, или просто затронуты их скверной. Господь повелел мне одарить Его милостью всех, кто искренне раскаивается в своих грехах и готов ступить в эти воды. А теперь молитесь со мной, братья и сестры, и пусть сердца наши укажут нам путь ко спасению.
— Опасные речи, — пробормотал отец Лиор, когда Реван опустился на колени для молитвы. — Если он предстанет перед церковным трибуналом, его осудят, не задумываясь, и сожгут за ересь.
— Верно, — кивнул Хьюберт. — Все эти разговоры о повторном крещении для изгнания деринийской скверны граничат со святотатством. И все-таки, в его проповедях есть польза, ибо он вещает о том, что все Дерини суть зло. Еще лучше он послужит нашим Целям, если и впрямь способен сделать то, что обещает.
— Так вы думаете, он чудотворец? — Отец Лиор не скрывал неодобрения.
Хьюберт с улыбочкой поджал розовые губы.
— Чудеса это или нет, я не знаю и знать не хочу, дражайший Лиор. Но если он способен делать из Дерини обычных людей — кто я такой, чтобы встать у него на пути?
— Если, ваша милость, — пробормотал священник. — Это очень важное слово.
— Именно так. Урсин?
Джаван затаил дыхание при приближении хмурого Дерини.
— Да, ваша милость?
— Урсин, а что ты думаешь об этом проповеднике? Ты-то веришь, что мастеру Ревану дарована свыше власть очищать Дерини от скверны их происхождения?
Скрывая неловкость, которую никто, кроме Джавана не заметил, Урсин пожал плечами.
— Я не считаю себя вправе выступать судьей в духовных вопросах, ваша милость.
— О, конечно, нет. Ладно, тогда скажи, Дерини он или нет? Или, возможно, он отыскал некий способ, некий порок в вашей натуре, чтобы лишать вас колдовского дара?
Прежде чем Урсин успел ответить, отец Лиор презрительно хмыкнул:
— Это все иллюзия. Не спорю, он наделен внутренней силой, и людям хочется верить, будто он способен очистить их от скверны — ибо сия скверна и впрямь в природе Дерини, и никто с этим не спорит… Но, с другой стороны, мы же лично не знаем никого из тех, что были якобы им «очищены». Откуда нам знать, что они Дерини?
— Хм-м, а вот мой брат Манфред утверждает, будто этот Гиллеберт из Дрогеры был Дерини, а затем стал обычным человеком.
— Лишь по слухам, ваша милость, — возразил священник. — Мы не можем принять это как данность.
— Верно, верно… — Хьюберт в задумчивости поглаживал свой двойной подбородок. — С другой стороны, мне сейчас пришло на ум, что мы вполне можем проверить этого Ревана на том, о ком знаем наверняка, что он Дерини.
Урсин дернулся и в изумлении уставился на архиепископа.
— Неужели вы хотите, чтобы я пошел на это… крещение — с трудом выдавил он.
Джаван был уверен, что Хьюберт хочет именно этого. Он удивлялся лишь, почему окружающие не слышат, как у него колотится сердце.
— Почему бы и нет? — заявил архиепископ. — Если он мошенник, то кто лучше тебя сумеет его разоблачить? А если нет — что вполне возможно — тогда ты тоже «очистишься». Что тут плохого?
— Но разве это меня спасет? — с горечью воскликнул Урсин. — Если я стану бесполезен для вас, ваша милость, не кончу ли я, как семья Деклана Кармоди, задушенный тетивой?
Хьюберт не сводил взора со своих рук в перчатках, державших поводья.
— Не забудь, ты можешь кончить и как сам Деклан, — отозвался он ледяным тоном. — Но что за мрачные мысли? Если этот Реван говорит правду и ты станешь обычным человеком, неужто ты думаешь, я не возрадуюсь с тобой вместе? Я ведь твой духовный отец, Урсин. Меня более всего заботит твое спасение.
Поморщившись, Урсин взглянул вниз, на реку, в воды которой Реван ступил с несколькими учениками, тогда как остальные выстроились на берегу в ожидании.
— Возможно, недостаток веры проистекает от моей внутренней порочности, — пробормотал он себе под нос. — Впрочем, чего еще ожидать от Дерини…
Отец Лиор весь перекосился от нескрываемой издевки в голосе Урсина, и Джаван испугался, что тому может дорого обойтись его дерзость, однако Хьюберт лишь хмыкнул в ответ.
— Мне, право, все равно, веришь ты мне или нет, дорогой Урсин, только делай, как я сказал. А теперь сделай вид, что ты один из верующих, и ступай вниз к «учителю», если дорожишь хотя бы своей порочностью — или своей семьей. Капитан Рэмси, вы пойдете с ним… и я уверен, также пожелаете «очиститься», ведь вы сами так долго имели дело с Дерини.
Судя по выражению лица Рэмси, подобного желания он не испытывал, но как истинный солдат был послушен приказам. Отдав честь, он спешился и передал поводья товарищу, затем снял шлем, перевязь с мечом, плащ и сапоги.
— Ступайте, Урсин, не заставляйте мастера Ревана ждать, — поторопил его Хьюберт, видя, что Дерини все еще медлит. — И смотрите, не разочаруйте меня. Вы знаете, я не терплю разочарований.
Все это было Урсину очень не по душе, но воспротивиться он не мог. Обреченно вздохнув, он спрыгнул с лошади, снял накидку, пояс и сапоги, передал все это хмурому солдату, который подошел к нему вместе с Рэмси. Вдвоем они направились вниз по склону холма, причем стражник едва ли не волок Дерини силой. Джаван тем временем гадал, насколько оправданы опасения Урсина. Неужели Хьюберт разделается с ним, если тот станет ему бесполезен? Нет, даже архиепископ не может быть настолько жесток! Ну, а что случится с семьей Урсина?..
