Он помолчал немного, все разгребая пальцами землю. Потом тряхнул головой.
— Что же такое со мной сталось, если мне были недоступны эти простые, но так необходимые истины? Почему я — странник, как этот твой странный друг Мерлин?
— Ты тот, кто ты есть, потому что случилось то, что случилось. Я предал Медею ради другой женщины. В ярости она украла у меня сыновей и убила их. Или так я думал. На самом деле она забросила вас в будущее, но при этом истощила собственные силы. Ярость никогда не делает мудрых дураками — она делает дураками дураков. Мы с Медеей были дураками, хотя нельзя не признать за нами страсти. Почему дураками? Потому что никогда не говорили о любви. Она хотела детей. Она породила многих, оставила только двоих. Вот что я скажу тебе, Тезокор: я никогда не пойму и сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из людей мог понять, что творилось в ее уме, когда она в ярости бросила вас во Времени из ненависти ко мне.
Видели ли они меня, стоявшего в нескольких шагах? Их, казалось, поглотил собственный мир.
Были мгновения, когда я не взялся бы предсказать, дойдет ли у них до драки. Тезокор уж точно напрягся, как кот перед прыжком.
Потом медленно двое мужчин выпрямились. Я, оглянувшись, увидел Дедала, смотревшего на них с высоты. Проблеск света — и он быстро и разочарованно отвернулся.
Ясон отстегнул пояс с мечом и перекинул его через плечо. Так же поступил его сын. Они кивнули друг другу без улыбки. Подошли к ручью, присели и минуту сидели рядом, молча смотря вдаль.
Я оставил их вдвоем.
С громоподобным ревом земля снова преобразилась, но не к прежнему полупрозрачному видению Крита. То была восточная окраина владений Урты, и Нантосвельта бурно текла вспять, огибая выступ суши с юга на север. Войско Мертвых рассеялось по лесам — беспокойные духи на беспокойных конях дожидались случая перебраться в земли коритани, куда открыт доступ лишь Нерожденным. Здесь были сумерки. На склоне, против того места, где я стоял, горели костры. Мрачное пристанище возвышалось передо мной: узкий клиновидный проем в тяжелых дубовых бревнах. Из-под карниза смотрела оленья голова, широкие рога раскинулись на пять саженей по сторонам, но морда была не оленья — скалящегося волка.
За пристанищем у причала стоял мой Арго в своем истинном обличье: отчасти греческое, отчасти северное судно, крепкая дубовая обшивка, годная, как мы в том убедились, для борьбы с бурным океаном.
Дедал явно обратил накопленные им силы на подготовку своего воинства к переправе, заставил их бить по щитам, выкрикивать воинственные кличи тех времен, которым они принадлежали, обрушивать на дальний берег град камней из пращи. Я сомневался, что их деревянные стрелы могут перелететь поток.
Но самым страшным было другое: если они не сумеют переправиться, то повернут назад и довершат разорение земель Урты, начатое в прорыве на восток.
— Дедал! — прокричал я тогда. — Дедал!
Ответа я не услышал и вошел в пристанище.
Здесь было просторно и темно, как ночью. Блестящие щиты висели на плетеных перегородках, отражая тусклые лучи, пробивавшиеся под стрехами, и призрачные движения теней, двигавшихся по залу.
— Дедал!
Железо ударилось о щит раз, другой, и весь зал зазвенел. Когда звон утих, я ощутил присутствие человека.
— Кто ты? — спросил он, не показываясь на глаза.
— Я мальчик, построивший Арго. Это я смастерил первую лодочку. Когда ты снаряжал его на острове, в гавани под своей Мастерской, ты должен был познакомиться с Духом корабля. Все его капитаны оставили там свое эхо, и я тоже был там.
Но откуда знаю его я?
Дедал бродил по своему темному пристанищу. Серебристые щиты отражали блеск бронзы и смутно его лицо.
Он долго молчал. Потом заговорил так, словно услышал мой вопрос.
— Ты оставил в той лодочке игрушку. Фигурку человечка, память о первом капитане. Ты создал лодку и создал моряка.
Я не помнил. Но теперь мне все стало ясно. Конечно же! Маленькая фигурка — то, что греки называли колоссом. Жизнь в дереве или металле. Моя фигурка была неумело вырезана из дубового сучка, превосходно обстругана (так представлялось мне, прожившему тогда всего несколько лет), промаслена, ярко раскрашена, а потом спрятана в маленьком тайнике на корме простого челнока.
Теперь я понимал. Как будто проникновение в другой мир, «где больше правят чары, нежели познания мудрых», захлестнуло меня пониманием.
— Я тебя создал, — прошептал я, все еще пытаясь постичь, каким образом крошечная фигурка стала человеком, а затем — этим существом.
— С каждым разом, как меня отстраивали, я становился сильней, — ответил он, словно уловив мой вопрос. — Я оставался с Арго, пока не накопил силы, чтобы покинуть его и жить по-своему в новом мире. Я нашел остров, воплощение моей мечты, чтобы оттачивать свое мастерство. А после, когда я исследовал Срединную Землю и вел борьбу с нечистью, Арго вернулся, и я дал ему новую силу только для того, чтобы его заграбастал тот, кому следовало бы давно умереть — умереть так же, как женщине, что ушла недавно. Но это дело я пока оставлю до другого раза.
— Ты помогал строить Арго. Ты думаешь, он желает такого мщения?
— Я не питаю любви к этому кораблю. Он предал меня.
— И скорбел об этом.
— Помогая моим похитителям, он помог убить моих детей. Выжил один Раптор. Он уже преодолел пределы небес. Но Арго с тех пор был мне полезен. Он пытается исправить сделанное.
На последние слова я не ответил. Я не сумел прочесть его мысли. А Дедал, этот возрожденный, все говорил и говорил с вызовом, быть может сердясь на мое неумелое и неуклюжее нападение.
— Сперва я нашел это… — Он поднял половинку золотой лунулы, амулет Мунды. Я ясно увидел его отражение в щите и тень Дедала за ним. — Я переправлюсь и открою путь войску. Поведу войско за собой по миру, к своим горам. С их помощью я уничтожу Хозяйку Диких Тварей, что так мешала мне жить.
— И все на своем пути.
— Путь будет не так уж широк.
— Ты до костей изъеден местью.
— Напротив. Я сияю новизной. Мне не хватало лишь одной пятой меня. Четырех оказалось довольно, чтобы выбраться на берег. Но дальше к востоку мое влияние слабело. Я смастерил две сотни дубовых воинов-истуканов, я призвал старейших существ. Я даже похитил дух человека, раба с юга, чтобы он доставил с острова упавшие за это время диски, когда услышал шепот Арго, приплывшего сюда.
Талиенц! Так вот в чем было его предназначение…
— …И тогда я понял, что силы вернулись ко мне, хотя лишь в малой мере.
— Он не смог бы доставить тебе новые диски. Твой краденый дух, Талиенц. Твое сердце знает об этом или то место, где у тебя должно быть сердце. Ты это знаешь.
Снова молчание.
