Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Когда бортик оказался прямо перед ними, тетя Вера перешагнула его, снова задрала руку, помогая Соньке преодолеть высоту, а потом они пошли прямо по песку, увязая, но едва ли замечая, что идти стало труднее.
Я наконец-то заставил себя нажать на ручку, приоткрыл дверцу.
Медленно, осторожно. Давя на дверцу вверх, чтобы не скрипнула металлом о порожек. Словно я был тут вором. Я боялся даже кашлянуть.
Я бы выключил мотор, если бы думал, что это сделает меня незаметнее, но почему-то мне казалось, что привлеку внимание, как раз если выключу. Это так заметно, когда какой-то звук, к которому успел привыкнуть, вдруг пропадает….
Тетя Вера перетащила Соньку через бортик песочницы, сбив два песочных куличика, и, все так же держа за руки, тащила детей дальше, к горке. У Сашки слетел один тапок, но тетя Вера этого не замечала. Сашка, кажется, тоже.
Очень медленно я вылез и выпрямился.
Тишина давила. Едва слышное урчание машины тонуло в этой тишине, как свет фонарика в дождливой ночи.
Пустая детская площадка, черный дом… Накатило необоримое ощущение, что все вокруг – и пустая детская площадка, и темный дом – это всего лишь странная декорация. Здесь никто не живет.
Ни одной живой души… А тетя Вера?
Я оглянулся на них, с ужасом понимая, что они кажутся мне механическими куклами, но никак не живыми людьми.
– Тетя Вера… – Я не узнал собственного голоса. Горло сжало. – Тетя Вера!
Не обращая внимания, они шли дальше. Медленно, но упрямо. Заводные игрушки, у которых вот-вот кончится завод, но еще не кончился, и они ползут последние метры, все медленнее и медленнее…
Я пошел следом, чувствуя, как ноги деревенеют. Споткнулся о бордюр, забыв о нем, чуть не упал.
Шум с дороги из-за сквера доносился сюда глухо, как сквозь вату. Пятиэтажка застыла справа безжизненной коробкой. Фонари отражались в темных окнах, я видел, что некоторые форточки открыты, но изнутри не раздавалось ни единого звука. Ни звяканья ножей и тарелок, так привычных в это время после возвращения с работы. Ни голосов, ни вечного бубнения телевизоров. Ничего.
Шагая и сам, как марионетка, у которой обрезали половину ниточек, на негнущихся ногах я догнал их. Поднял руку, чтобы взять тетю Веру за плечо… но не решился. Просто обогнал и зашел вперед.
Она смотрела в мою сторону, но сквозь меня. Кажется, она вообще не видела ничего вокруг. У Соньки и Сашки были такие же совершенно пустые глаза… Как лунатики. Не глядя по сторонам, ничего не видя перед собой. Ориентируясь лишь по тому, как двор остался в их памяти.
Не замедляя шагов, они двигались на меня. Меня для них просто не было…
Я шагнул в сторону, взял тетю Веру за плечо, но она прошла дальше, выскользнув из моих пальцев. Халат и бретелька комбинации соскользнули с ее плеча, обнажив левую грудь, а она шла дальше, не замечая ни меня, ни холодного воздуха, ничего.
И кажется, я знаю, почему…
Очень медленно я повернулся к дому, заставляя себя забыть обо всем, что сейчас не имело значения.
В любой момент мог налететь холодный ветерок, способный мгновенно превратиться в цепкий, кромсающий на куски шторм.
Дальний конец, два окна на третьем этаже… Отсюда фонарь не светил мне в лицо, лампа спряталась под колпаком, и я видел чуть больше. Во всем доме окна черны, лишь оранжевые отражения фонарей. Но в тех двух, в конце дома – Гошева квартира – что-то светится и внутри. Свет горел не в самих комнатах, а в глубине. В третьей комнате или на кухне, выходящих окнами на ту сторону, и через коридор отблески падали в комнаты с этой стороны.
Метров восемьдесят до них, если по прямой. Почти безопасная дистанция.
Она может меня почувствовать, а я прекрасно почувствую ее, если она попытается влезть в мою голову. Почувствую, но не более того, если не раскрываться. Почти безопасная дистанция.
Почти.
Если бы все было, как обычно. Но…
Я и раньше видел подчиненных детей, но ни разу не видел, чтобы подчинение было до такой степени. И я ни разу не видел целый квартал, затихший, как сонное царство…
Только опасность была не там. Движение за спиной!
Я обернулся, ныряя рукой в карман – слишком поздно вспомнив, что револьвер остался на правом сиденье. Моя последняя ошибка.
Замер, упав на колено и кусая губы от досады, но…
Человек был, а атаки не было.
Женщина. Наверно, она пряталась за толстым дубом. Теперь вышла. Черный плащ из мягкой кожи, очень длинный, до пят. Ботинки на высокой подошве. Длинное каре до плеч, брови вразлет…
– Не нужно, – сказала она. – Не ходи туда. Поздно.
Она развернулась и шагнула обратно за деревья.
– Стой. Стой!
Я бросился за ней. Она двигалась быстро, но не бежала. Я нагнал ее. Попытался схватить за плечо, но она мягко шагнула в сторону, будто знала, что я попытаюсь это сделать, и прижалась спиной к дереву. Тень скрыла ее от рыжего света фонарей, лишь два глаза блестели из темноты.
В голове путалось, мысли рвали друг друга. Что здесь случилось? Это все сделала… одна или нет? Сколько их? Как давно они здесь? Что в квартире Гоша… и что с ним самим сейчас? Видела Гоша эта чернобровая?
Она в упор глядела на меня, а я никак не мог выбрать, что же важнее всего.
– Ты… Кто ты?
В ее лице что-то изменилось, но света было слишком мало, чтобы я мог хорошо разглядеть. Я мог лишь гадать, что творится за этими блестящими черными глазами, но так и не понял.
– Твой ангел, – сказала она. – Черный ангел-хранитель.
А потом – я не заметил, когда началось ее движение, таким мягким и стремительным оно было – вдруг скользнула в сторону, уже развернувшись ко мне спиной. Я дернулся за ней, но, прежде чем сделал шаг, она остановилась, бросила через плечо:
– К себе домой не лезь. И ко всем вашим…
Досадливо дернула плечом и нырнула за ствол, в сплетение теней.
Я бросился за ней, но теперь она бежала. Я продрался через кусты, обогнул старый дуб. Поднырнул под ветку, выбежал на маленькую полянку, но не успел.
Меня обдало ревом мотора и тугой волной воздуха с бензиновым перегаром. Большой мотоцикл – слишком темно, чтобы разглядеть марку – сорвался с места, прокатил, разгоняясь, через полянку, вихрями взметнув опавшие листья. Пронесся между деревьями и вылетел на дорогу позади моего «козленка».
Там она рывком развернулась, не притормаживая. Мотоцикл вздыбило, она сжалась и прильнула к нему, как всадница к спине лошади, берущей барьер. Удержала равновесие. Мотоцикл плюхнулся обратно на асфальт передним колесом и стрелой унесся за сквер, к шоссе.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
