Поздно вечером того же дня Лукас лежал на матрасе на наблюдательном посту и думал о Дженнифер. Пожалуй, он смог бы так жить. Два года? Это возможно.
— Странно… Вот! Видел? — проговорил один из полицейских.
— Я ничего не заметил, — ответил другой.
— Что там? — спросил Лукас.
— Да не знаю. Похоже, там есть какое-то движение. Едва заметное, у самого края окна.
Лукас подполз ближе и тоже посмотрел. В квартире Бешеного было темно, за исключением едва мерцавшего света ночника.
— Я ничего не вижу, — сказал он. — Думаешь, он там что-то делает?
— Не знаю. Может быть, ничего и не делает. Просто время от времени… как будто он наблюдает за нами.
30
Этот удар принесет ему победу. И если ему хватит самообладания, то он сделает все как надо. Бешеный представил себе лицо Дэвенпорта. Уж Дэвенпорт-то поймет что к чему, но не будет знать, как он это собирается сделать, и ничем не сможет ему помешать.
В некотором смысле это будет его наиболее интеллектуальным ходом. Он не испытывал внутренней тяги именно к этой женщине, но все равно он будет ею обладать. Полицейские, за исключением Дэвенпорта, найдут в этом свою логику. Понятную им логику.
А тем временем в нем снова начинала расти непреодолимая страсть. В городке под названием Ричфилд жила женщина, школьная учительница. У нее были глаза, как миндалины, и пышные волосы, похожие на соболий мех. Бешеный видел ее, когда она приводила группу школьников в правительственный центр, где на первом этаже устраивалась выставка рисунков школьников начальных классов…
Нет. Надо выбросить ее из головы. Тяга к ней будет расти, но он сможет взять себя в руки. Для этого нужно будет усилие воли. А его ум должен быть ясным, чтобы точно нанести удар.
Сначала ему надо хотя бы на пару часов вырваться на свободу. Он не видел наблюдавших за ним, но слежка продолжалась, он был в этом уверен. Толпа наблюдателей ходила за ним по пятам по всему городу. Его ночные бдения и обзор местности с чердака принесли свои плоды. Он решил, что знает, где находятся посты наблюдения. По тому, как зажигался там свет, он понял, что там живет не семья и не одинокий человек. Он видел огоньки машин, подъезжавших и уезжавших ночью от одних и тех же двух домов. Он точно знал, что до недавнего времени один из этих домов пустовал.
Они ждали, когда он совершит первый шаг. Но, чтобы совершить его, он должен был вырваться на свободу. Всего на два часа. Кажется, он придумал, как это сделать.
Адвокатская контора Вудли, Гэйджа и Хоула занимала три этажа в административном здании в двух кварталах от него. Бешеный дважды сталкивался с одним из адвокатов этой фирмы во время окончательного решения вопросов по недвижимости. Этого человека звали Кеннет Харт. Каждый раз они вместе обедали. Если бы когда-нибудь кто-нибудь спросил его, есть ли у него друзья, он назвал бы Харта. И теперь он рассчитывал, что Харт помнит его.
В этой конторе сотрудники размещались на этажах в зависимости от занимаемого положения. Наиболее престижным считался третий этаж, там располагались офисы трех глав компании. Сотрудники среднего звена работали на четвертом этаже, а все остальные на пятом. В менее известной фирме клиента, который в поисках адвоката, сидевшего на четвертом или пятом этаже, зашел в приемную на третий этаж, отправили бы назад по коридору к лифтам. Но здесь такой необходимости не было. У них был свой внутренний лифт и своя лестница.
Но самое замечательное заключалось в том, что на каждом этаже, вплоть до восьмого, был специальный выход в гараж. Если он войдет к ним в контору на третьем этаже и если полицейские не знают о внутренней лестнице, то он сможет незаметно улизнуть через пятый.
Но, прежде чем воспользоваться конторой Вудли и Гэйджа, необходимо совершить туда предварительную экскурсию, и сделать это надо под носом у полицейских.
Бешеный пораньше вышел из офиса. На своей машине с прикрепленным к ней радиосигналом он поехал на юг, на Лейк-стрит, нашел место парковки, вышел из машины и зашагал вдоль линии обшарпанных магазинчиков. Он подошел к антикварному магазину, посмотрел сквозь грязное стекло витрины и с облегчением вздохнул. Наживки для рыбной ловли все еще продавались.
Бешеный прошел еще полквартала до магазина, где продавались материалы для компьютера. Там он купил упаковку бумаги и медленно направился назад к машине, продолжая разглядывать витрины. Бешеный снова задержался у антикварного магазина и притворился, что раздумывает, заходить или нет. Не стоит переигрывать, подумал он, за ним наблюдают профессионалы, они могут что-нибудь заподозрить. Вошел.
— Чем могу служить?
Из глубины магазинчика показалась женщина. Ее пепельные волосы были забраны в пучок, руки она сложила на груди. Если бы на ней была еще шаль, то она была бы похожа на бабушку, которую изображают на упаковке шоколадного печенья. Она была одета в дешевый синий костюм с красным галстуком, напряженность и слезящиеся глаза выдавали в ней закоренелого алкоголика.
— Там на витрине у вас выставлены наживки для рыбной ловли, они дорогие? — спросил Бешеный.
— Одни дорогие, другие нет.
Женщина направилась к витрине, при этом она широко расставляла ноги, чтобы не упасть. «Она же пьяная», — подумал Бешеный.
— А вот эта, с голубенькой кисточкой?
— Эта ручной работы и расписана от руки. Сейчас, знаете ли, много подделок, а эта настоящая. Я купила их все прошлым летом у владельца пансионата, он продавал ненужные вещи.
— Так сколько она стоит?
Она окинула его взглядом, прикидывая в уме, какую сумму назвать.
— Двадцать.
— Беру.
На ее лице отразилось сожаление, что она не запросила больше.
— Плюс налоги, — добавила она.
Он вышел из магазина, неся наживку в коричневом бумажном пакетике, и поехал в банк. Там он выписал чек на две тысячи долларов.
* * *
Приманка была вырезана из цельного куска сосны, с нее свисали три ржавых тройных крючка. Эта приманка на раннюю щуку, так сказала продавщица, наверное, сделана в тридцатые годы. Бешеный ничего не понимал в наживках для рыбной ловли, но эта обладала какой-то необыкновенной точностью, характерной для народного искусства.
Если бы он занимался коллекционированием, как Харт, то купил бы ее для своей коллекции. Завтра он позвонит Кеннету Харту сразу после обеда.
* * *
Ночью он снова обдумал весь план и решил, что не стоит этого делать. Уже на рассвете, пошатываясь, он прошел в ванную и выпил полтаблетки снотворного. Прежде чем лекарство начало действовать, он снова передумал.
— Алло, Кен?
— Да, это Кен Харт…
Голос звучал несколько обеспокоенно.
