предложила я.
Мы попали в конец процессии, поэтому и внизу оказались с краю экспозиции. Голую бетонную комнатку окутывал свет единственной потолочной лампы. Низкое окошко по внешней стене закрывала натянутая красная ткань, отчего проем походил на горящий экран.
Центр комнаты, прямо под лампой, занимал низкий стол — явно современный и не такой… основательный, что ли, как в той же лаборатории НИИ ГИИС. На нем стояла погашенная керосиновая лампа, высился пятирожковый подсвечник, лежала россыпь засушенных трав, грудились прозрачные и коричневые лекарственные банки с названиями на латыни, колбы с мутными разводами на стенках и самодельные мешочки с измельченными сухими смесями неизвестных компонентов.
На углу стола я заметила школьную спиртовую горелку.
«Бутафория», — решила про себя я и улыбнулась сочетанию почти игрушечной экспозиции и серьезности Маргаритиного голоса.
Она тем временем завела речь о каком-то красном и зеленом льве:
— …из-за того, что алхимики предпочитали хранить секреты своих разработок в тайне и все рецепты шифровали с помощью специальных обозначений. Некоторые из них нам известны. — Экскурсовод указала на череду рисунков, украшавших стену. — Золото — круг с точкой в центре, серебро — полумесяц, знакомые нам символы Венеры и Марса — медь и железо соответственно. Зашифрованные таким образом элементы и их соединения имели дополнительные названия. Поэтому технологии изготовления того или иного вещества порой напоминали стихи.
Маргарита взяла со стола помятый листок, развернула и зачитала с выражением:
— Являлся красный лев — и был он женихом,
И в теплой жидкости они его венчали
С прекрасной лилией, и грели их огнем,
И из сосуда их в сосуд перемещали… [89]
И продолжила рассказывать дальше:
— Так называемый красный лев — это, предположительно, красный оксид ртути или сурик — оксид свинца. Лилия — упомянутое серебро. Но все мы хорошо знаем: главной целью всех алхимиков испокон веков считался философский камень. По преданию, он способен превращать любой металл в золото и дает бессмертие своему владельцу. Вот и Пель-старший увлекся поиском сакрального вещества. Рецепт философского камня обманчиво прост. В современном мире его при желании можно даже найти в Интернете.
Маргарита взяла со стола стилизованный под ветхий папирус свиток и, откашлявшись, зачитала:
— Возьми философской ртути и накаливай, пока она не превратится в красного льва. Дегидрируй этого красного льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и не спеша дистиллируй. Собери отдельно жидкости различной природы, которые появятся при этом. Ты получишь безвкусную флегму, спирт и красные капли. Киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост. [90] Под драконом, скорее всего, понимается уроборос — древний символ единства живого и мертвого, возрождения и гибели, прошлого и настоящего. Красивая картина рисуется перед глазами, не так ли?
— Тогда в чем подвох? — чуть недоверчиво усмехнулись в тесно сбившейся группе посетителей. — Где философский камень?
Женщина загадочно улыбнулась:
— Заметьте: я не сказала одну важную деталь. Точнее, я не сказала вам ровным счетом ничего.
— Как так? — снова раздалось в толпе.
Маргарита подняла свиток повыше и покрутила из стороны в сторону.
— Технология. Температуры, объемы веществ, другие условия, вроде давления, в рецептуре не указаны. Здесь оставалось обширное пространство, где каждый алхимик испытывал удачу сам. С учетом времяемкости всех манипуляций получалось, что для того, чтобы добыть камень богатства и бессмертия, необходимо было положить на эту цель чуть ли не большую часть своей жизни. Если даже не всю. Тем не менее аптекарю Пелю повезло: семья у него разрослась большая — одних только сыновей шестеро. Так что вопросов, кому принять заботы об аптеке и прочем, не возникало. В тысяча восемьсот семьдесят пятом году дело отца продолжил старший сын Вильгельма — Александр. Современники отмечали, что тогда еще совсем молодой преемник ничуть не уступал в трудолюбии и тщании отцу, а позднее даже стал успешнее него. При Александре Пеле аптека начала расти и набирать обширный штат работников. Появились новые решения: так, например, Александр был первым в Российской империи, кто додумался хранить жидкие лекарственные препараты для инъекций в стерильных запаянных ампулах. Развивается стеклодувная мастерская. Активно изучаются возможности использования биоматериалов животных для лечения людей. Вводятся понятия «асептика» и «антисептика». Упорство, тяга к знаниям и стремление помочь простым людям не остаются незамеченными — за заслуги перед отечеством Александр удостаивается дворянского титула и права на родовой герб.
Маргарита обошла стол, и группа автоматически потянулась за ней, собралась полукругом у холста с кучерявым бело-синим рисунком фамильного герба. Я уже давно и сама рассматривала изображение: на лазуревом щите расцветала серебряная садовая лилия, а по сторонам от нее будто чуть мерцали в полутьме две белые шестиконечные звезды. Щит венчал необычного вида коронованный шлем — наверное, тот самый символ приобретенного дворянства. Распахнутые над шлемом лазуревые же крылья обнимали третью белую звезду. Под гербом развевалась на воображаемом ветру лента с латинскими буквами. Девиз?
— Поглядите на три Соломоновы звезды на гербе и алхимическую лилию в центре, и у вас не останется вопросов, занимался ли Пель-младший поиском философского камня. Не менее интересен и девиз Пелей. — Маргарита указала на латинские слова. — «Ищи суть вещей». Как итог и главный смысл всего того, чем из поколения в поколение занималась династия Пелей.
— Где-то я уже слышал про суть вещей, — шепнул мне на ухо Вася, и я невольно вздрогнула. Потому что заслушалась и совсем о нем забыла. А еще отметила про себя: кажется, мамина нелюбовь к внезапным звукам и прикосновениям перекинулась на меня.
— Где? — Я обернулась, посмотрела на него снизу вверх. Попытки вспомнить нечто важное красноречиво читались на его лице.
— А еще интересный факт, — продолжила Маргарита. — Пель-младший крайне любил город и утверждал, что вода Невы самая чистая в Европе. Что же касается алхимии, то не зря людская молва окрестила здание аптекой трех колдунов: в честь Пеля-отца, Пеля-сына и, наконец, внука известного алхимика…
Снаружи послышались шаги: кто-то торопливо спускался по лестнице. В комнату заглянула другая женщина с бейджиком экскурсовода, а следом за ней Ярик.
Поначалу я решила, что обозналась.
— Срочно, — поймав взгляд Маргариты, обеспокоенно сказал он и кивнул на лестницу. Лицо женщины едва заметно дрогнуло в тревожном и боязливом ожидании каких-то новостей.
— Дорогие друзья, — сдержанно обратилась Маргарита к посетителям. — Прошу прощения, вынуждена срочно вас покинуть. Рассказ продолжит моя коллега Юлия.
Она принялась торопливо пробираться к выходу, разминулась с Яриком. Тот сказал ей что-то негромко, и тут взгляд его случайно нашарил нас с Васей.
— Вы уже тут, — обескураженно проговорил он, и непонятно было, чего в этой фразе больше: удивления, непонятной досады или радости. — Тоже пойдемте. — Он махнул нам и первым стал подниматься по лестнице.
Я буквально ощутила, как на нас скрестились взгляды присутствующих, и постаралась поскорее скользнуть за дверь. Терпеть не могу пристальное внимание. Почему-то именно сейчас я вспомнила, что с детства почти никому не смотрела в глаза: одни казались мне острыми, другие — чересчур пытливыми, третьи — безжалостными. Раньше я не придавала этой своей особенности значения.
Ярик посторонился, прижимаясь спиной к стене:
— Живая? Лёня рассказал, как ты… ну, в общем. Все рассказал.
— Было б что. — Я стыдливо отвела взгляд и тут наконец заметила: куда-то исчез и гипс, и костыль Ярика. — Твоя нога! Как?!
— Потом, — отмахнулся он. — Длинная история, — и добавил с неожиданной теплотой: — Но я рад снова тебя видеть, — порывисто обнял, прижал к себе и так же резко отстранился. Первым зашагал наверх вслед за Маргаритой.
Мы с Васей переглянулись и стали подниматься за ним. Проследовав за Яриком тем же маршрутом, которым пришли, мы пересекли торговый зал и вновь очутились в мраморном вестибюле, только на этот раз свернули не к входной двери, а в противоположную сторону, к черному ходу.
Снаружи оказался квадратно-бетонный двор, словно составленный из желтых стен-доминошек. Но, как часто бывает, самое интересное крылось в деталях.
Широкая кирпичная башня в углу небольшого и, в общем-то, совершенно обыкновенного голого пятачка воспринималась так же диковинно, как какой-нибудь океан
