чего-то ожидая.
Я повернулась к нему.
Мне нужно было по-настоящему встретиться с ним лицом к лицу.
– Ноа, это был единственный выход. – Мой голос был напряженным, меня переполняли эмоции. На этот раз я не стану сдерживаться. Мне нужно было излить ему душу, и если это произойдет в этом переулке, то так тому и быть. – Только так ты бы позволил мне уйти.
Ноа стоял совершенно неподвижно, его тело было скрыто в тени.
– Ты права, – сказал он. – Я бы боролся за тебя. Я бы изо всех сил боролся.
– Вот поэтому все должно было быть именно так. Я не была здоровой – я была сломленной, потерянной, на пути к саморазрушению. Мне нужно было уехать из Нью-Йорка. Нужно было исправить себя.
– А мне просто нужна была ты. – Скрытый гнев вырвался на поверхность. – Я никогда не считал тебя сломленной или ущербной. В моих глазах ты была идеальной.
Ноа подошел ко мне, черты его лица осветил уличный фонарь. По щекам потекли слезы, пока я впитывала его слова. Мне было все равно, если он их увидит. Мне нужно было все прочувствовать, как бы уродливо это ни выглядело.
– Я не была идеальной, – прохрипела я. – Но я и не искала совершенства – я искала мира. И я нашла его, Ноа. Я счастлива и здорова. Я наконец-то чувствую, что нашла свое место в мире. У меня есть… цель.
– Почему я не мог быть частью твоего мира? Твоей цели?
Его голос надломился от отчаяния, и я почти согнулась под тяжестью его слов.
– Ты даже не дала нам шанса, – продолжил он. – Я бы мог тебе помочь. Мы могли бы пройти через все вместе.
Я непреклонно покачала головой, сжимая руки в кулаки.
– Ты ошибаешься. Я бы утащила тебя за собой, а ты заслуживал гораздо большего. Сэм заслуживал большего.
– У тебя нет права решать, чего заслуживаем я и мой сын. Ты была эгоисткой.
Мои глаза округлились, а кожа запылала от его обвинений.
– Я была кем угодно, но не эгоисткой, – возразила я. – Боль едва не убила меня. Я отказалась от самого важного в своей жизни, чтобы защитить тебя. Ноа, ты бы утонул. Может, ты этого и не видел, но я видела. Посмотри на все, что произошло с тобой после моего появления: ты разорвал дружбу с Девоном, ушел из группы, разрушил свой имидж в СМИ… У тебя едва не отняли жизнь! – Я замолчала, чтобы перевести дыхание. Грудь тяжело вздымалась. Я была горячо убеждена в своей правоте. – А теперь оглянись вокруг. У тебя прекрасная жена и трое удивительных детей. У тебя процветающая сольная карьера. Ты счастлив. Ты успешен, – сказала я. – Разве ты этого не видишь? Разве не понимаешь?
Ноа на мгновение замялся, переваривая мои слова, а затем сделал большой шаг в мою сторону. Он протянул руки и обхватил ладонями мое лицо, проводя большим пальцем по подбородку.
– Я чертовски сильно любил тебя, – признался он. – И мне этого было достаточно.
Я с благоговением уставилась на него.
А затем я сломалась.
Из меня вырывались непрекращающиеся рыдания, и Ноа притянул меня к себе, прижимая к груди. Он крепко обнял меня, одной рукой обхватывая за спину, а другой зарываясь в волосах. Я плакала в его объятиях, тело сотрясалось от годами копившегося горя и все еще незаживших ран.
– Мне так жаль, – сказала я, рыдая в изгиб его шеи. Я вцепилась в его рубашку, чувствуя, как его сердце отбивает тяжелые удары.
Я чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо прежде. Мой разум не был переполнен ядовитыми мыслями. Я не беспокоилась о том, что причиняю ему боль. Я не была перегружена стрессом из-за того, что могло пойти не так. И я не анализировала каждый аспект наших отношений.
Я просто отпускала себя.
Исцелялась.
– Т-с, все в порядке, – прошептал Ноа, смягчая тон. Он прижался щекой к моей макушке, его пальцы продолжали гладить мои волосы. – Все в порядке.
Мы долго стояли в переулке, прижимаясь друг к другу. А когда я отстранилась, то посмотрела на него с чувством освобождения.
– Ноа, я всегда буду любить тебя. Я всегда буду болеть за тебя. Но… я ни о чем не жалею. Я вижу тебя сейчас таким счастливым и полноценным. Было бы невозможно жалеть мужчину, стоящего передо мной.
Ноа положил мне руки на шею и снова притянул меня к себе, запечатлев на лбу нежный поцелуй.
– Я тоже болею за тебя.
Мы еще недолго оставались в объятиях друг друга, погружаясь в старые воспоминания. Гул уличного фонаря звучал фоновой музыкой для нашего прощального танца.
И когда холод осенней ночи одолел нас, мы зашли обратно в паб, чтобы в последний раз выпить вместе. Мы пили виски и делились историями из наших жизней. Ноа говорил о Бет с тем же блеском в глазах, который когда-то предназначался мне. Это заставило мое сердце сжаться от горя, но в то же время в какой-то степени успокоило меня. Это подтвердило то, что я знала с самого начала, – я все сделала правильно.
Когда паб объявил о закрытии, мы закончили наши истории, допили виски и вышли на улицу.
Стоя на том знакомом, причиняющем боль месте на тротуаре, мы создали новое воспоминание. Воспоминание о прощании.
Настоящем прощании – том, которое я отняла у Ноа несколько лет назад.
Я крепко обняла его, вдыхая запах его кожи, запечатлевая его в памяти. Это был конец нашей песни. Финальная нота.
Но самое прекрасное в песнях то, что они никогда по-настоящему не умирают. Пройдут месяцы, годы и даже десятилетия, а эта песня все еще будет звучать.
Песни никогда не теряются, никогда по-настоящему не заканчиваются.
Песня живет вечно.
Эпилог
Ноа
Я вошел в свою парадную дверь, бросив ключи на столик у входа. Они звякнули о стеклянную поверхность, и я понадеялся, что не разбудил Бет или мальчиков.
В доме было темно и тихо, пока я поднимался по лестнице такими же тяжелыми шагами, каким было мое сердце. Стены украшали новые фотографии, служа постоянным напоминанием о прекрасной жизни, которую я для себя создал. Я плелся в спальню на усталых ногах, подсвечивая себе путь фонариком на телефоне. Бет лежала в нашей постели, свернувшись калачиком, плотно завернувшись в одеяло и простыни, и я не мог не улыбнуться тому, какой умиротворенной она выглядела.
Сняв куртку,
