гены, Мэл… я нечистокровный врас, иначе от меня давно бы ничего не осталось.
– Как это – не чистокровный? – не поняла я, вконец запутавшись. – Врасы же не могут иметь детей…
– Могут. Такой процент существует. Один на миллиард, – тихо перебил он, вновь забинтовывая ладонь. – Это всё из–за моей матери… точнее, её бабушки, что переспала с врасом и родила мою мать. Она ничем не отличалась от врасов, никто и подумать не мог, что в ней смешаны два гена… однако она существовала, и передала эту особенность мне.
Я не могла и слова сказать. До этого я думала, что мать Ориаса просто женщина из Нижнего Мира Файи, обыкновенная и ничем не выделяющаяся, а сам мужчина лишь «побочный эффект» от связи хвостатого и крылатого. Да и отрастить сломанные кости способны лишь единицы во Вселенной, так кем являлась бабушка Ориаса? Вариантов на самом деле больше сотни, и в мужчине её вид никак не проступил, не считая быстрой регенерации и чуть заострённых ушей. А так с виду обычный хвостатый врас.
– Оникс сказал, что ты вырвала крылья Кайону, – вдруг произнёс мужчина. Видимо, сам он в то время уже был без памяти.
– Отрубила, – поморщившись, поправила я. – Чтобы не улетел куда подальше.
– Для того, кто имеет крылья, это… весомое оскорбление, – негромко произнёс он.
– Значит, когда я тебе крылья резала, это было оскорбление? – нахмурилась я, скрестив на груди руки.
– Нет, я тебе тогда разрешил это сделать. Но это одно, а когда кто–то без спроса отрубает тебе крылья… это всё равно, что отрубить тебе руку без твоего согласия. Вроде, жить можно, но понимаешь, насколько ущербной становится эта жизнь.
– И ты готов жить такой ущербной жизнью? – не поверила я.
Взгляд Ориаса стал тяжёлым, и у меня внутри всё скрутило. Не стоило задавать этого вопроса.
– Я пойду. Проверю координаты, – негромко произнесла я, чувствуя, что больше не выдержу рядом с врасом и минуты.
Что–то между нами изменилось, едва уловимо, словно в дующем ветре прибавились новые запахи, но откуда они и что значат – ты понять не мог. Вот и у меня было чувство, что после моего неудачного «покушения» на Оникса врас словно стал остерегаться меня. Слишком натянутые улыбки и усмешки, настороженный взгляд и то, как он напрягается, когда я рядом… Ориас меня боится, и не без основания.
– Прости, что причинила тебе боль, – совсем тихо прошептала я.
Ориас промолчал, и я вышла, с ещё более отяжелевшим сердцем, чем вошла к нему. Я заслужила его молчание и настороженность, но как же было противно осознавать, что это не пропадёт на следующий день. Пока Ориас не перестанет видеть во мне угрозу, я буду ей, и не для него одного. Для Дамеса, для Айны, даже для Йоли, его дочери. Когда Дамес получит отчёт, он наверняка отправит меня подальше от Файи, ведь велика вероятность, что в один из бесконечных дней найдётся тот, кому я снова безоговорочно подчинюсь. И сделаю так, что никакое благородное дело не искупит того, что я совершила.
3
Никогда не думала, что так буду ждать возвращение на Файю и в то же время бояться решения, что вынесет по итогу Дамес. Я пыталась себя успокоить мыслями, что больше такого «срыва» со мной произойти не должно, иначе я давно бы стала верной спутницей Томена Нур–Мала. Видимо, это работает только с моей расой, которая сейчас где–то «спит», а единственный, кто мог мною воспользоваться, унижен и сломлен.
До Файи мы обменялись с Ориасом буквально тремя словами. Ни он, ни я не делали попыток разговориться, и это было хуже всего. У меня на языке вертелись вопросы, но стоило взглянуть на Ориаса, как все они куда–то исчезали. Я боялась их задать, но больше – услышать на них ответ.
На Файю мы прибыли усталые, не особо настроенные говорить, но пришлось тащиться к кабинету Дамеса для отчёта. Как же я хотела спать! Часов так двадцать без перерыва, чтобы меня никто не тревожил, а наутро я узнала бы, что мне полагается отдых сроком на трилун. Эх, мечтать не вредно…
Я резко замерла посреди коридора, сипло вдохнув воздуха.
– Мне кажется, или пахнет… как–то не так?
Ориас нехотя остановился и тоже принюхался, поведя головой и замерев. Кажется, и он почувствовал странный привкус гари, словно что–то…
– Что–то горит, – прошептала я, для уверенности вдохнув ещё раз и едва не закашляв. – Звёзды, да что тут-то произошло?!
Я рванула по коридорам, сдувая с лица белые пряди и молясь, чтобы огонь не распространился по всему дворцу. Как вообще это могли допустить?! Тут, звёзды их дери, императорская семья живёт! Сирены почему–то до сих пор молчали, если… если их специально не вырубили. У меня всё похолодело, и руки задрожали. Нет, нет… Томен же не мог тут объявиться! Он не смог бы найти Файю, и притом отомстить мне так за кражу его сестры… Это даже для Баронов подло!
Я бежала так стремительно, что лёгкие уже сжимались до боли, а мышцы ног вопили о пощаде. Но останавливаться было нельзя. Только не сейчас, когда от запаха уже воротило, а по потолку стремился почти что чёрный дым. Криков не было, и это пугало ещё сильнее.
Коридор выбросил к двум громадным двустворчатым дверям, из–под которых и вырывался дым. Крылья вырвались сами собой, и, схватив два пера–кинжала, я ворвалась в помещение с дымом. Мощный взмах крыльями, и дым отпрянул в стороны, вытекая через окна. Я задержала дыхание, продолжая разгонять черные клубы до тех пор, пока спина не заныла, а дым не рассеялся, являя множество столов, шкафов, духовок и дверей кладовых… Это что, кухня?
Откуда–то со стороны послышался кашель, и я тут же оглянулась, грозно вскинув крылья и чуть не метнув кинжал. Меня вовремя остановил удивлённый возглас:
– Мэлисса!
Я моргнула, тут же опустив руки и спрятав их вместе со своим оружием за спиной.
– Айна! – возмутилась я, переведя взгляд на ещё одну фигуру. – Лаи? Звёзды, вы что тут устроили?!
Золотая хиимка отряхнула покрытое мукой светлое платье с золотистыми рукавами и широким ремнём. Её волосы были собраны в короткую косу, а на щеке с вырезанными узорами было тёмное пятно гари. Айна была не лучше, с озорной улыбкой размазывая сажу на лбу и
