тренажером только тогда, когда тренер садился со мной.
В остальное время я смотрел, как мои друзья играют в хоккей.
Пока все переодевались, я сидел рядом с Картером и ждал, пока он оденется после душа, чтобы выйти из арены. Я бы с удовольствием вышел на лед и выплеснул всю свою злость, печаль и все остальное.
Вдруг дверь из раздевалки хлопнула о бетонную стену, выкрашенную в темно-синий цвет, и я увидел Луну.
Луна выглядела ужасно.
На ее лице была только пустота и недосыпание. Ее обычно большие, блестящие ореховые глаза были красными, опухшими и маленькими. Волосы были растрепаны, из заплетенной косички свисали отдельные пряди.
У меня сердце разрывалось, когда я видел, что натворил.
На ней была слишком большая одежда и два разных носка. Один носок был белый с красными сердечками, а другой коричневый с белыми сердечками.
— Где Чарльз? — Прохрипела она, вытирая рукавом нос после того, как уронила сумку на прорезиненный пол.
Спенсер выкрикну его имя в душевую, и через минуту из нее вышел Чарльз с полотенцем на талии и в темно-синей кофте, обтягивающей его торс.
— Что ты здесь делаешь? — Зашипел он, вытаскивая ее за руку из кабинки.
— Не трогай меня.
Она отбросила его руку и заправила за ухо выбившуюся из косы прядь.
Странно было видеть, как она стоит здесь, такая готовая и безэмоциональная, и знать, что она здесь не ради меня.
— Ты знал об этом?
Челюсть Луны дрогнула, а глаза наполнились слезами.
В раздевалке воцарилась тишина.
Казалось, что время в этой комнате остановилось. Никто не двигался и ничего не говорил. Все сидели или стояли.
Чарльз смотрел на нее, ошеломленный, пока она не прижала записку к его груди.
— Скажи мне, если ты, блядь, знал о том, что его комнату снова снимают, — прорычала она, — скажи мне. — Крикнула Луна, когда Чарльз уставился на записку и провел ею по своим мокрым волосам.
— Я знал об этом.
Луна снова выхватила записку из его рук.
— Пошел ты, Чарльз. Ты обещал мне, что что-нибудь с этим сделаешь.
Картер, сидевший рядом со мной, держал руку перед грудью, когда я встал, чтобы разнять их. Если бы хоть одна мелочь в тот вечер прошла по-другому, она не стояла бы в раздевалке в таком состоянии.
— Я не знал, что колледж так быстро сдал комнату Итана. — Прошептал Картер.
Я знал, что именно так и произойдет, потому что это была квартира колледжа, но то, что они так быстро сдали ее в аренду, я совершенно не предполагал.
— Думаешь, я не пытался? Мой отец заблокировал мой счет именно потому, что знал, что я буду платить за аренду обеих комнат. — Объяснил он.
— Тогда мне нужно… найти работу или две, и тогда я смогу платить за комнату Итана. — Заикалась она.
Она выглядела так, словно беспомощно искала решение, чтобы не потерять комнату в квартире.
— Луна, комната больше никому не принадлежит. Она должна быть сдана в аренду. Мы ничего не можем с этим поделать. Итан умер.
— Ты ничего не хочешь с этим делать, потому что тебе наплевать. — Фыркнула она. — Я ненавижу тебя, Чарльз.
Она снова шлепнула уже скомканной запиской по его груди, подхватила с пола свою сумку и направилась к выходу.
Вдруг она снова повернулась к нему.
— Никогда не обещай мне того, что не сможешь выполнить, и можешь с этого момента спать у себя дома. — Сказала она со всей яростью, и я, как и все остальные в комнате, увидел, что по ее лицу катятся слезы.
Что он сделал?
Чарльз все это время спал в доме Луны?
— Вот черт. — Пробормотал Картер рядом со мной, глядя расширенными глазами на Чарльза, который скомкал записку и убирал ее в спортивную сумку.
— Ты что, трахаешься с девчонкой Уэстона или как? — Добавил Люк, который все равно с ним поссорился из-за сестры-близнеца Чарльза.
Никогда в жизни я не видел такого безэмоционального ублюдка, как Люк.
Чарльз собрал свои вещи и натянул пару боксеров под полотенцем.
— Заткнись, Люк. Это не твое собачье дело.
Это не было «нет», хотя я никогда бы не подумал об этом ни для Чарльза, ни для Луны.
Тем не менее, это не было явным отказом на вопрос этого придурка.
Почему этот парень все еще в нашей команде?
— А ты? — Вмешался я, вставая со своего места.
Картер застонал рядом со мной, а я вопросительно посмотрел на Чарльза, сидящего напротив меня на скамейке. Чарльз резко перевел взгляд со своих носков, которые он только что натянул, на меня.
— Ты что, издеваешься надо мной? Какого хрена ты смеешь спрашивать меня после того, как все сломал? — Прошипел он, злобно глядя на меня.
Если, по его словам, я все сломал, то, задав этот вопрос, я ничего не мог потерять.
— Ты думаешь, это было специально?
— Было? — Спросил он, подняв брови, и на мгновение мне показалось, что эти слова разорвали мою грудь.
Один из моих лучших приятелей стоял передо мной и спрашивал, было ли все случившееся преднамеренным.
— Да пошел ты, Чарльз. Я знаю, что все испортил, и скоро потеряю Луну. Неужели ты думаешь, что я хотел всего этого? — я зарычал, вдавливая короткие ногти в ладонь, — но, пожалуйста, не забирай ее у меня, она — все, что у меня есть, и я пытаюсь все исправить. — Продолжал я.
Она была всем, что у меня осталось, и я так боялся потерять ее, но как я мог сделать все правильно, если не знал, с чего начать.
Я не мог насытиться ею.
До аварии я хотел быть как можно ближе к ней, чтобы между нами было как можно меньше расстояния. Теперь между нами было так много недосказанного, так много расстояния, что я не знал, вернется ли то, что было раньше.
Все было настоящим, и я никогда не испытывал такой любви к человеку, как к Луне.
И до сих пор люблю, и, поцеловав ее в лоб, я пообещал ей, что это навсегда.
— Как и почему я должен отнимать ее у тебя? Я всего лишь рядом с ней, а ты мог бы быть, но лучше, если бы ты исчезл и держался подальше. Из-за тебя с Итаном произошел тот несчастный случай.
— Не только с ним произошла авария. Я тоже был замешан во всем этом дерьме. — Напомнил я ему.
Мне было наплевать, кто слышал, что мы с Чарльзом кричали друг на друга.
— Разница лишь в том, что ты, к сожалению, выжил, а Итан —
