class="p1">— Гордость, — гордо сказал он. — И моё слово имеет определённый вес. Но как насчёт такого? Мы с Морриган дадим клятву на Сердце, что поможем тебе и не причиним вреда.
Среди других богов такая клятва, судя по всему, была вполне значимой. Но насчёт конкретно этих двоих я колебался. Гордость, да? Это многое объясняло.
— Спроси своё кольцо, посланник, — вдруг сказал Улисс. — Сердце мира для нас священно. Я говорю правду?
Я задумчиво посмотрел на Погасшее Солнце, но то даже не думало нагреваться. Заряды в этот день я пока не тратил, а значит, Гордость в самом деле не лгал. И мне, как назло, позарез надо было попасть в Санитарий.
— Клянитесь, — коротко сказал я.
Они поклялись, в унисон, слово в слово. Их клятва была длинной, но суть вполне прямолинейной — они окажут помощь и нигде в Обители не причинят мне вреда. Насчёт вреда за пределами Обители я не особо переживал — похоже, в реальный мир здесь выходили только Насиф с Лией. Я нехотя кивнул, принимая их клятву и вошёл под арку Санитария.
Если дверь Творчества обновилась, то от двери Отчаяния не осталось ничего — просто ровный участок стены. Его комната вернулась в Обитель? Самоуничтожилась? Скрылась? В любом случае, здесь оставались ещё десятки, если не сотни дверей, выбирай — не хочу.
— Спрашивай, посланник, — Морриган внезапно оказалась от меня так близко, что я чувствовал её дыхание у себя на щеке. — Задай вопрос, получи ответ. Я помогу.
Её манера общения напоминала Лию, но если богиня Смерти была лишь слегка экстравагантной, Морриган пугала. Её золотые глаза всегда оставались неподвижными, видящими лишь что-то своё, за пределами любого пространства. Я обернулся на вход в начале коридора, но Улисс либо запаздывал, либо и вовсе решил остаться снаружи.
— Почему ты на стороне обвинения? — вдруг спросил я. Не в рамках «помощи», понятное дело, но этот вопрос сверлил меня слишком долго, направленный не только на Морриган.
— Другого выхода нет. Другого выхода нет? — прошептала она. — Раньше я видела всё, а сейчас я вижу всё. Мир страдает, мир болен, ничего не имеет значения. Повсюду лишь тьма, а в конце неё сияет Беллум Деорум.
Мда, богиня Судьбы с классическим менталитетом думера. Запущенный, печальный случай.
— Прости, — сказал я. — Поднял болезненную тему. Насчёт помощи… не знаю даже. Какая из этих комнат безопаснее?
Морриган обернулась, осматривая коридор с таким видом, будто только поняла, где мы находимся. Затем она снова повернулась ко мне, протянув левую руку в призывном жесте. Я не сразу понял, что она хочет, но затем сообразил — гадание. И протянул в ответ руку ладонью вверх.
Моя рука оказалась поверх её, тонкие пальцы её правой руки быстро пробежались по моей ладони. Вдруг богиня Судьбы вздрогнула и впервые за всё время её глаза сфокусировались на моих. Она выглядела растерянной, потрясённой. Молчание затянулось, но когда я попытался вернуть руку, обнаружил её чуть ли не в тисках.
— Всё нормально? — неуверенно спросил я.
— Ты… ты тогда выбрал судьбу… — сбивчиво сказала она. — Я не видела… Я должна была, но…
Я не успел ответить или задать новый вопрос. Она отпустила мою руку и перевела взгляд, её глаза снова смотрели в никуда. Шагнув вперёд, Морриган указала на четвёртую дверь слева от начала коридора.
— Там безопасно.
Не сказав больше ни слова, она развернулась и вышла из Санитария, оставив меня в лёгком недоумении. Что же, у меня есть дело и почти нет лишнего времени на анализ поведения богов, которые пока не сошли с ума. Даже если опасно к этому приблизились. Проверим, чего стоит слово Гордости и Судьбы.
Я поднял руку, чтобы постучать в дверь — из красного дерева, с аккуратным глазком — но она открылась до того, как я опустил на неё костяшки. Пожалуй, хороший знак.
Глава двадцать седьмая
Я привык к тому, что «комнаты» богов не поддавались законам физики, как и уровни Изнанки. Привык, что пространство внутри почти всегда будет если не огромным, то точно большим, способным вместить в себя горы, леса и целую сеть метро. И всё же, картина, открывшаяся мне в новой комнате Санитария, разительно отличалась от всего, виденного мной ранее.
Город. Не руины после войны, не туманный ужас Сайлент Хилла, настоящий живой город на берегу моря, наполненный людьми. Больше всего он походил на Венецию, или скорее фэнтезийное представление о ней — множество каналов, рассекающих город на десятки островов, сотни мостов через них, на воде — лодки и паромы. Ажурные башни, сверкающие шпили, изящные дома красного и белого кирпича — подлинный шедевр, бросающийся в глаза даже мне, далёкому от искусства архитектуры. Но всё же, главное — жители, жители повсюду. Не безликие тёмные твари, а настоящие люди. В костюмах разных стилей и эпох, они спешили по улицам, плыли на лодках, толпились на рыночной площади, говорили, смеялись и торговались на незнакомом мне языке.
Я застыл посреди этого праздника жизни, не понимая, что происходит. Это точно пространство безумного бога? Я не ошибся дверью? Что же, похоже, Судьба сказала правду, и большой опасности здесь мне не грозило.
— Привет тебе, путник!
Чуть не подпрыгнув от неожиданности, я развернулся на пятках, уставившись на женственную фигуру в нарядном жёлтом одеянии и с бело-золотой карнавальной маской, скрывающей лицо. Тонкая ткань не скрывала плавные изгибы тела, светлые волосы были уложены в замысловатую причёску.
— Приветствую, — осторожно ответил я.
— Добро пожаловать в наш славный город! Здесь ты найдёшь всё, чего только желал, здесь тебя ждут тысячи развлечений и миллион удовольствий! Гуляй, веселись отдыхай!
— Спасибо за приглашение, но у меня есть дело…
Загадочная незнакомка развела руками в ответ и отвесила поклон, явно собираясь прощаться. Всё происходящее было абсолютно неожиданным, идущим не по плану, и потому бросало куда больший вызов, чем, скажем, сражение с чудовищем. Возможно, сражение ещё предстоит, кто знает, сейчас главное — не позволить себя запутать.
— Простите, — я догнал фигуру до того, как та скрылась в толпе. — Вы, случаем, не богиня?
— Что я слышу, путник? — она хихикнула, явно не выходя из образа. — Ты желаешь позвать меня на свидание?
— Нет, я… Дело не в этом. Обитель в опасности, да и весь мир, если на то
