У господина Неймана заблестели глаза. Но он тут же взял себя в руки. – Потом, потом… Слишком заметно.
Когда я, пошатываясь, покидала медпункт, Томми крепко спал. Доктор запретил проведывать друга. Но пообещал, что он выживет. Я поверила господину Нейману – мой шатер вызвал у него искренний интерес.
Пару дней спустя Томми нашел меня сам.
– К-кара! – радостно выпалил он, подкараулив меня после ужина возле барака. – Т-ты к-как? Я т-так з-за тебя в-волновался. Ты н-не п-приходила, и я решил, ч-что они…
Я мягко улыбнулась и жестами показала, что все хорошо. У стен были глаза и уши, а разговаривать формально я не могла. Но мне было нужно обсудить происшедшее с Томми, убедиться, что с ним все хорошо и собрать информацию для побега. Поэтому кивком указала в сторону того места, где мы с ним обычно встречались.
Тоннель был темным и узким. Приходилось пригибаться, чтобы дойти до его конца, но зато там никто не смог бы нас подслушать.
– К-кара… отсюда н-невозможно с-сбежать. Я п-пытался. В-вода. З-западная шахта. – Мне стало дурно: она была затоплена. Туда не пускали. – Н-но я н-нашел в-выход. М-мне подсказали. Я з-знаю, что н-надо делать… Т-теперь з-знаю. Я б-буду первым. С-смогу. А п-потом в-вытащу и т-тебя. Т-ты т-тоже сможешь. М-мари г-говорила, ты с-сильная…
– Томми, ты о чем? – прошептала я ему на ухо. – Ты знаешь, как отработать долг перед Эдемом и вернуться назад?
– Д-да. М-мне п-подсказали. В-все п-просто. Мы н-нужны им.
– Чтобы добывать руду? – горько сказала я, решив, что он снова что-то напутал.
Но Томми неожиданно резко меня оборвал:
– Н-нет! – Его пальцы задергались. – Мы т-творцы! Избранные! М-мы д-должны с-созидать. В-в этом н-наше предназначение!
Я нахмурилась и уже гораздо внимательнее посмотрела на друга. Луч от камня-фонарика скользил по его лицу, но Томми на это не обращал никакого внимания, глядя куда-то в пустоту горящим взглядом.
– Я с-создам п-прототип. С-самый л-лучший! Т-такого ни у к-кого не б-будет. Я п-покажу, ч-что они рано с-списали м-меня со с-счетов! Я в-вернусь к М-мари… К-кара, к-как д-думаешь, она обрадуется?
У меня внутри все сжалось. Мари была для него путеводной звездой. Той самой мечтой, ради которой, наверное, он все еще боролся за жизнь. Но вот ей самой Томми был больше не нужен.
– Да, милый, конечно, она обрадуется. У вас все будет хорошо. Даже лучше, чем прежде. Ты только держись, слышишь? У тебя отличная идея.
– С-спасибо. Б-буду с-стараться. Я д-даже з-знаю, ч-что с-создам. Д-давно о нем д-думал. П-пробовал…
– Отлично, Томми, отлично, – улыбнулась я, а в глазах затаилась грусть.
Хоть бы у него получилось, хоть бы у него действительно все получилось! Это был наш шанс вернуться назад легально. А если не выйдет, что ж… попытка не пытка. Но больше я его не брошу, как тогда, после арены. Сама сбегу и его с собой прихвачу. Это станет нашим планом Б. На всякий случай.
Глава 13
Back in god’s hands
Томми загорелся идеей создать что-то невероятно мощное и прекрасное. Задумка у него и вправду имелась, но друг ею сам не делился, а я не спрашивала. Только сказала, что он может рассчитывать на мою помощь.
– З-знаю, – улыбнулся Томми и продолжал бормотать что-то свое.
Каждый день на несколько часов надзиратели увозили его за пределы аномальной зоны для тренировок, а после обеда отводили в кабинет господина Штейна. Снимали ошейник и просили показать, чего он добился. Разумеется, на территории рудника невозможно было оценить степень готовности прототипа, но увидеть его контуры, элементы, цвета – вполне. После таких занятий Томми возвращался помолодевшим, с блеском в глазах. Мне нравилось видеть его таким. Полным надежды на лучшее, горящим энтузиазмом. В такие моменты он казался почти нормальным.
Я заметила, что его стали лучше кормить, перестали пороть и отправлять на сложные работы. Даже новую инъекцию для подавления голоса отменили. Видимо, администрация старалась скрыть истинное положение дел на руднике.
– В-выгорание п-прошло, – как-то сказал мне Томми, когда мы сидели с ним в нашем тайном укрытии. – М-мне т-тут легко т-творить! Т-только бы в-все получилось!
– Все будет хорошо, Томми, все будет хорошо, – ободряюще шептала я, крепко сжимая его пальцы. – Ты сильный и очень талантливый. Мари не зря тебя выбрала.
Любое упоминание о подруге придавало ему сил. А мне невероятно хотелось, чтобы друг сумел создать по-настоящему хороший прототип и отсюда выбраться. Томми здесь был обречен, но в Пантеоне он был бы в своей стихии. Роскошь, уважение, вкусная сытная еда, доступная медицина – как было бы здорово все это вернуть! А покой, чередование работы и отдыха, репаративные препараты, уверена, помогли бы ему восстановиться.
С этими мыслями я орудовала киркой, с ними же и засыпала. Однако от идеи побега отказываться пока не спешила. Поэтому наблюдала за надзирателями, запоминала, в какую смену кто выходил, как часто они сменялись. Я была мелкой и грязной, и мне удавалось незаметно лавировать среди надшахтных построек, сливаться с окружающей местностью, а при необходимости прятаться в дырах, щелях, ямах. Охрана рудников была ленивой, и мужчины в форме после смены особо за нами не следили. Шахтеры могли относительно свободно перемещаться между столовой, бараками, штольнями, главное – чтобы никто не пытался без разрешения покинуть территорию рудника. Но за это отвечали бдительные постовые.
А вот вольнонаемные работники и кое-кто из осужденных в вечернее время представляли гораздо бо́льшую угрозу. Они не только шпионили за писателями и при случае на них доносили, но могли и напасть, покалечить, отобрать личные вещи и изнасиловать. Женщин здесь было немного, а хорошеньких и того меньше. Однако надзиратели в их делишки не лезли: зачем лишаться хороших информаторов?
Томми покидал меня на полпути к бараку, но все же, спрятавшись за мастерскими, оттуда за мной наблюдал. Мало ли. А вот приходили мы на наше место поодиночке. Как-то раз я чуть не попалась на глаза группе шахтеров, которые уже неоднократно бросали на меня голодные взгляды. Пришлось петлять. Но через день они меня все-таки выследили. Затащили в темный тоннель, приперли к стенке.
– Ну что, детка, господину Штейну ты пришлась не по нраву, – издевательски обратился ко мне один из них. – Слишком тощая и чумазая? Больше не пахнешь розами? Ну ничего, мы не такие привереды. Ты нам и такой сгодишься.
Он полез ко мне, попытался скрутить и грубо поцеловать, но я стала отбиваться, кусаться, царапать ненавистное щетинистое лицо отросшими ногтями.
Двое его дружков подоспели незамедлительно. Вместе им удалось меня обездвижить.
– Помогите! – прокричала я за миг до того, как вонючая мозолистая рука зажала мне рот.
– Тебе же хуже! Какая ершистая… Люблю таких, – прошипел их главарь и больно сжал мою грудь, а затем стал шарить своими огромными сильными пальцами по моему комбинезону, пытаясь расстегнуть молнию.
Я снова стала брыкаться, но все без толку. А мои попытки освободиться их только сильнее распаляли.
– Вот неблагодарная дрянь! Мы ей честь хотим оказать, а она еще недовольна! Драться надумала! Щас я тебе покажу…
Откуда-то снизу донесся скрежет металлической молнии. Отрывистый. Быстрый. Следом шуршание. Ничего страшнее этих звуков я в жизни не слышала. По щекам потекли слезы.
– М-мерзавцы! А ну, п-пустите ее! – прокричал выскочивший словно из-под земли Томми.
Он выхватил кирку, кинулся без предупреждения на главаря, что стоял со спущенными штанами, и принялся его нещадно лупцевать. Откуда только силы взялись.
– М-мерзавцы! П-пошли вон! Убью!
Он орал с неистовой яростью и махал киркой так, словно окончательно обезумел и перестал отдавать отчет в своих действиях. Даже мне было жутко на него смотреть, а уж моим обидчикам…
– Эй, ты чего, псих? Твою девку тронули? Так бы и сказал, чего драться-то!
– Убью!
– Бежим, он конченый псих! – дернул своего главаря за рукав кто-то из них, помогая ему подняться на ноги.
– Нет, он за это ответит! – прорычал тот, и Томми снова на него кинулся.
– Убью!
– Ответит-ответит, надзиратели все узнают! Бежим! – скороговоркой выпалил его не на шутку перепуганный приятель, и мужчины,
