Это делал тот, кто общался с Кэти каждый день, тот, кому она доверяла. Но этой весной, когда ей выпал второй шанс поступить в балетное училище, это доверие пошатнулось. Девочка отказалась принимать зелье. Возможно, пригрозила разоблачением. И всего несколько месяцев спустя, – Кэсси легонько постучала по удручающему снимку мертвой Кэти, – ее находят мертвой.
– Вы прикрываете жену, мистер Девлин? – мягко спросил я. У меня перехватило дыхание. – Обычно в отравлении ребенка виновата мать. Если вы просто хотите сохранить семью, то мы вам поможем. Мы готовы оказать миссис Девлин помощь, которая ей необходима.
– Маргарет обожает наших девочек, – сдавленно проговорил Джонатан, – она бы ни за что…
– Что именно ни за что? – спросила Кэсси. – Ни за что не отравила бы Кэти или ни за что не убила бы ее?
– Ни за что не причинила бы ей зла.
– Тогда кто у нас остается? – Не убирая пальца с фотографии, Кэсси облокотилась на стену. – На ночь смерти Кэти у Розалинд и Джессики железное алиби. Кто остается?
– Вы что, обвиняете меня в убийстве собственной дочери? Да как у вас наглости хватает? – В голосе послышались угрожающие нотки. – Как вы смеете?!
– Мистер Девлин, убили троих детей. Всех – в одном и том же месте и, вероятнее всего, чтобы скрыть другие преступления. И в обоих случаях в центре находится один и тот же человек. Вы. Если вы готовы предоставить вразумительное объяснение, то мы должны выслушать его сейчас.
– Да вы охренели вконец! – Голос у него грозно зазвенел. – Кэти… Мою дочь убили, а объяснений вы требуете от меня? Это же ваша долбаная работа! Вы обязаны предоставить мне объяснения, а не обвинять меня в…
Я даже сообразить ничего не успел, как оказался на ногах. Швырнув на стол блокнот, я уперся ладонями в столешницу, подался вперед и выплюнул ему прямо в лицо:
– Местный житель, Джонатан, возраст не моложе тридцати пяти лет, прожил в Нокнари более двадцати из них. Надежного алиби у него нет. Он знал Питера и Джейми, ежедневно общался с Кэти и имел веские мотивы убить их всех. Кому подходит это описание? Как думаете? Назовите мне еще одного человека, который подошел бы, и, богом клянусь, я отпущу вас на все четыре стороны и никогда больше пальцем не трону. Вперед, Джонатан. Назовите одного. Только одного.
– Тогда арестуйте меня! – заорал он, вскинул руки, свел вместе запястья и протянул их мне: – Валяйте! Если вы так уверены – у вас же куча доказательств, – арестуйте меня! Давайте! Вперед!
Я даже описать не могу, да и вы вряд ли сумеете представить, как мне хотелось это сделать. Перед глазами промелькнула вся моя жизнь – так, говорят, бывает с утопающими. Вот я всхлипываю ночью в холодной интернатской спальне, вот рассекаю на велосипеде (“Ма, гляди, гляди, я без рук катаюсь!”), вот достаю из кармана теплый бутерброд с маслом, посыпанный сахаром, вот бесконечный бубнеж полицейских у меня в ушах, – и я знал, что у нас на него ничего нет, для обвинения недостаточно, через двенадцать часов он, свободный как птица и виновный, грешный как сам грех, выйдет из этих дверей. Подобной уверенности я еще не чувствовал.
– Ага, сейчас, разбежался. – Я принялся закатывать рукава рубашки. – Нет, Девлин. Нет. Ты тут нам весь вечер очки втираешь. С меня хватит.
– Арестуйте меня или…
Я бросился на него. С шумом опрокинув стул, Джонатан отпрянул, отскочил в угол и машинально сжал кулаки. Кэсси повисла на мне, вцепилась в мою вскинутую руку.
– О господи, Райан, прекрати!
Мы столько раз это проделывали. Это наша последняя уловка, когда мы уже точно знаем, что подозреваемый виновен, но нам нужно признание, а подозреваемый уперся. После выпада я постепенно успокаиваюсь, стряхиваю с себя руки Кэсси и не отрываясь смотрю на подозреваемого. В конце концов я выпрямляюсь, потираю шею и плюхаюсь на стул. После я молча барабаню пальцами по столу, а Кэсси снова принимается задавать вопросы, время от времени настороженно поглядывая на меня – вдруг снова сорвусь? Через несколько минут Кэсси смотрит на мобильник и говорит: “Вот отстой. Мне надо ответить. Райан, только спокойно, ладно? Помнишь, к чему это привело в прошлый раз?” – и оставляет нас наедине. Этот прием очень эффективен – чаще всего со стула я больше не встаю. Мы проделывали это раз десять… да? Или двенадцать? Мы каждую мелочь отработали, прямо как каскадеры.
Вот только сейчас все было иначе. По-настоящему. Все остальные подобные случаи были лишь тренировкой, и когда Кэсси этого не поняла, я вышел из себя. Я попытался выдернуть руку из ее хватки, но Кэсси оказалась сильнее, пальцы у нее словно стальные, и я услышал, как рвется моя рубашка. Неуклюже отталкивая друг друга, мы покачнулись.
– Отвали…
– Роб, нет…
Голос Кэсси, тихий и бессмысленный, с трудом пробивался сквозь красное рычанье у меня в голове. Я видел лишь Джонатана: брови нахмурены, подбородок упрямо выдвинут, как у боксера, который замер в углу, всего в нескольких футах от меня. Я что было силы выкинул кулак вперед и почувствовал, как Кэсси отступила и ослабила хватку, но ноги натолкнулись на стул, и не успел я преодолеть эту преграду и броситься на Джонатана, как Кэсси снова ухватила меня за руку и единым отработанным движением заломила за спину. Я охнул.
– Ты спятил? – тихо и яростно прошипела она прямо мне в ухо. – Он ничего не знает.
Ее слова подействовали на меня, как холодная вода. Я понимал, что даже если она ошибается, ничего уже не изменишь, и от этого ослаб и задохнулся – точь-в-точь рыба, которую только что выпотрошили.
Увидев, что запал мой потух, Кэсси оттолкнула меня и быстро сделала шаг назад, но руки держала наготове. Мы смотрели друг на друга и тяжело дышали – два заклятых врага.
На нижней губе у нее расплывалось темное пятно, и я вдруг осознал, что это кровь. На какой-то ужасный миг я решил, что ударил ее. (Позже я понял, что ошибся: когда я вырвался, ее рука сорвалась, Кэсси ударила саму себя по губе. Впрочем, от этого не легче.) Это зрелище слегка отрезвило меня.
– Кэсси… – начал было я.
Она не обратила внимания.
– Мистер Девлин, – спокойно, словно ничего не произошло, сказала она. Голос лишь слегка подрагивал.
Джонатан – я напрочь о нем забыл – медленно вышел из угла, по-прежнему не сводя с меня глаз.
– Вы можете идти, мистер Девлин. Обвинений мы вам не предъявляем. Но я бы настоятельно рекомендовала вам не покидать поселок и не пытаться связаться с жертвой изнасилования.
