и полезные Империи — такие, как железное, каменное колдовство, травничество, и на, темные и опасные дары. Когда у ребенка проявлялся дар, родители должны были доложить об этом императорским чиновникам, и те могли даже отобрать ребенка у семьи, если его дар казался интересным или полезным для Империи, или же умертвить, если дар входил в список опасных. Целые общины крестьян отрывали от их дома и от земли, чтобы колонизировать безлюдные степи. Мальчиков забирали в Обители сестры воительницы, чтобы вырастить из них солдат. Юных девушек отбирали у семей для императорского гарема. Помимо этого происходило еще много других темных и жутких вещей.
Когда династия Капуцеров угасла и на троне воцарился Андроник Великий одним из первых своих указов он объявил свободу колдовству. Теперь никто не был обязан рассказывать о том, какой у него дар, но каждый нес ответственность за последствия своего колдовства.
— Призови нам тень, призови! — хлопнув в ладоши, приказал дракон-император.
Казалось, Елена побледнела еще сильней, хотя и до того она уже была, как не расписанный фарфор.
Она ничего не произнесла, и не сделала ни единого жеста, но воздух возле нее стал плотным, обретая силуэт.
— Пусть подойдет сюда, к нам! — махнул рукой дракон-император и призрачная фигура шагнула к нему.
Андроник Великий нагнулся, рассматривая тьму.
Он дернул головой, и Агата, которая все еще расчесывала его, случайно вырвала волосок. На мгновение ей стало дурно. Перед глазами потемнело и она едва не упала без чувств. К счастью, никто не заметил ее оплошности. Агата незаметно намотала волос на железное кольцо, которое носила на пальце после первого испытания.
— Знаешь ли ты, что это и откуда оно пришло? — поинтересовался дракон-император.
Агате показалось, что его голос стал более глубоким и из него исчезла юношеская звонкость.
— Не могу сказать, ваше величество, — ответила Елена. — Когда я хочу они просто приходят на мой зов и делают все, что я прикажу.
— Ты разговариваешь с ними?
— Иногда, ваше величество, — с легкой запинкой ответила Елена.
Дракон-император протянул руку вперед и провел ладонью вдоль предплечья призрачного силуэта, словно погладив его.
— Существует мириада миров, помимо нашего. Есть и такие, где нет никакой материи, и есть только тени, обладающие разумом и волей. Они не могут ни создать, ни придумать ничего своего, в отличии от людей, но им нравится за вами подглядывать. Ты их окно в наш мир. Возможно, когда-нибудь они сломают барьер и ворвутся сюда всем сонмом и пожрут все вокруг.
Тень завибрировала. Призрачный рот открылся черной дырой. Казалось, что тень хохочет.
Агата почувствовала, как липнет шелк к вспотевшей спине. Она ощущала едва заметное движение воздуха, раскатывающееся волнами вокруг тени.
Дракон-император вновь дернул головой.
— Пусть смеется сколько хочет. Этот мир наш, потому что мы дракон-император и это только нам все дозволено! Только нам! Если тени явятся сюда, то это мы их пожрем! Прогони это прочь! — приказал он Елене.
Тень растаяла в воздухе. Свет свечей стал сразу ярче и горячей
— Ты должна служить нам и быть послушной нашей воле, если не хочешь отправиться в призрачный мир, где живут тени, вслед за своими предшественниками, — сказал дракон-император.
— Я всегда буду служить Визерийской Империи, — ответила Елена, низко кланяясь.
По ее вискам стекал пот, но лицо оставалось невозмутимым и холодным.
— А теперь ты!
Андроник Великий резко крутанулся на месте, поворачиваясь к Агате.
Она не успела опустить взгляд, а затем уже не могла оторвать глаз от гладкой, как перламутровое нутро раковины, кожи, искрящихся зеленых глаз с узким зрачком, тонких и нежных черт. На свете не существовало создания более безупречного, чем дракон-император.
— Спой нам свою песенку! Спой! Ту, которую ты пела тогда! — приказал он.
Агата глубоко вздохнула, забирая в себя воздух, приоткрыла рот, и начала свою песнь.
Она знала, что другим людям ее голос кажется слишком высоким, а ноты, которые она издавала, тревожными и даже отвратительными, но дракону-императору явно нравилось то, как она поет.
Он слушал ее склонив голову набок, и мягко улыбаясь. В его зрачках отражалось пламя свечей и казалось, что внутри него горит огонь.
Возле Агаты не было змей, с которыми она могла бы говорить и потому ее песнь была ни о чем. Она пела о том, как ей радостно находиться возле дракона-императора, и, как не хочется покидать Отбор.
Андроник Великий поднял ладонь, и по его жесту Агата поняла, что достаточно. Прекратив песнь, она сидела напротив него тяжело вдыхая в себя воздух.
Ее глаза встретились с взглядом зеленых глаз, окруженных длинными ресницами. Дракон-император не издавал ни звука, но вдруг она поняла, что он поет. То для чего ей надо было обнажить звучание своего голоса, он делал в полной тишине, но она слышала его, слышала в своей голове.
Он говорил о том, как давно он не встречал таких, как она. Тех кто мог бы его понять. Как одиноко и пусто ему было и, как он рад, что спустя столько лет, нашел ее.
Сердце сильно и резко стукнуло в ее груди, а затем замерло. Ее обдало мертвенным холодом.
Агата никак не ожидала, что нечто подобное произойдет Почему-то ее неприятно поразило то, что дракон-император говорил на змеином языке, понимал его. Это совсем не вязалось с его прекрасным, окруженным сиятельным ореолом образом. Как-то вдруг ей стало очевидно, что для нее змеиный язык был чужим и выученным, для него же он был родным.
Внезапно, она взглянула на него под иным углом, под которым и не думала смотреть никогда раньше. Вертикальные зрачки его глаз, длинные острые когти. Нечеловеческая красота утратила свою прелесть, когда она поняла, что ее обладатель и не был человеком.
Очарование прекрасного и бессмертного юноши, сидевшего перед ней, рассыпалось в пыль. Столько лет Агата поклонялась ему, скупала кукол, гравюры и ароматические свечи и только сейчас она поняла, что все это время была влюблена в то, что никогда не было человеком и только притворялось им.
Он был ни чем иным, как очень развитой огромной змеей. Агата ничего не имела против змей, но ни когда они стояли во главе Империи, а всех вокруг обманывали, заставляя любить их.
Сердце ее вновь забилось, пустилось вскачь, как безумное. Агата чувствовала, что не управляет больше своим лицом. Губы ее разъехались, расплылись по лицу, уродливо разевая рот. Глаза округлились и выпучились. Только усилием воли, она сдерживала рвущийся из нутра крик.
Как она могла не видеть, не понимать, что дракон-император — зверь, одним махом уничтоживший половину своей столицы.
