— Немцы ушли. Сбежали. Третий барак изрешетили пулемётами. Кричали что Константинов и Быстрицкий идут. Они… Прихвостней и предателей расстреляли. Бежали так, сапоги теряли. А мы… Там раненых много.
С этим, Романов выдыхает и отключается. Командир отдаёт его медикам, встаёт и махнув рукой идёт на территорию лагеря. Бойцы рассредоточиваются, стаскивают узников в одно место. Самуил, как бешеный олень несётся к одному из бараков. Расталкивая медиков выбивает дверь и скрывается внутрь. Бегу за ним, с другом явно что-то не так. Опасаясь того что после контузии крыша поехала, пробегаю по бараку и нахожу его стоящим между нарами.
— С тобой что?
— Тс-с-с, тихо, — прижав палец к губам крутит головой Самуил.
Шагает вперёд, поскальзывается… Только сейчас замечаю что стены светятся. Отверстий от пуль столько, что барак напоминает решето. Все узники, то есть узницы, лежат и не подают признаков жизни. Смотрят в пустоту стеклянными глазами.
— Неужели не успел? — всхлипывает Иванов. — Нет, я не мог. Где ты?! Отзовись, я рядом!
В ответ едва различимый стон, Самуил пробуксовывая срывается с места, бежит к нарам и…
— Нашёл, — схватив и подняв на руки похожее на скелет тело стонет он. — Нашёл. Мариша!
От вида этого, снимаю шапку и круглыми глазами смотрю на друга и женщину у него на руках. Которая… Мало того что она заморена почти до до смерти, так в неё ещё и попали два раза. В плечо и живот. При этом она… Она улыбается, гладит Самуила по щеке, беззвучно всхлипывает и пытается что-то сказать. Иванов же, аккуратно несёт её, смотрит как на величайшую драгоценность и словами пытается успокоить. Что творится вокруг, Иванов не замечает. Медиков спешащих на помощь отгоняет и зовёт Маришку.
Вскоре Волкова является. Укладывает несчастную на Нары и приступает к лечению. Нарисовываются Лазарев и Лариска, говоря о том что случай интересный подключаются к процессу и обкладывают женщину кристаллами.
Самуил в это время заламывая руки ходит рядом. Смотрит дикими глазами и пытается доказать проходящим мимо медикам, что это она. Его единственная. Он нашёл её и теперь не отпустит.
Кроме этой единственной, выживших к сожалению нет. Нацисты убили всех, некоторых, то есть многих в упор расстреляли. Потом изрешетили барак из пулемёта. Твари…
Дабы не мешать, выхожу, закуриваю…
— Не ревнуй, — заставляя меня подпрыгнуть улыбается появившаяся рядом со мной Преображенская.
— Да я и…
— Мне не ври, — улыбается она. — Я мысли слышу. Сейчас ты думаешь, что вашей дружбе конец. Но ты ошибаешься. Ваши узы, крепче чем братские. Вы, несмотря на то что заведёте семьи, всегда будете вместе.
— Спасибо… А… Серафина Яровна, вы видите будущее?
— Будущее увидеть нельзя, — хитро щурится Преображенская. — Оно ещё не произошло. Но я вижу варианты. И в одном из них, я вижу вас. Тихое место, дачный посёлок, который ещё не скоро построят рядом с городом которого ещё нет. Большой дом на два хозяина с общей затянутой вьюнком верандой. А там, в беседке вы. В этом варианте… Прозвучит дико, но в этом варианте, вы будете сватать дочек соседу.
— Дочек? Соседу? Мы?
— Соседу, Сидор, соседу. А теперь соберись и слушай. Ваш сосед. Ты будешь знать о нём, знать много, но появится он там где ты меньше всего ожидаешь. Ваша встреча будет случайна и поначалу введёт вас в смущение и удивление. Ты будешь потрясён в той же степени что и он. Но… Не вздумай вмешиваться. Твоя дочь сама всё решит, с помощью подруг.
— Моя дочь… Так я тоже женюсь? На ком? Когда?
— Долму любишь? — ещё хитрее щурится Серафина.
— Я даже не знаю что это…
— Хи-хи… Узнаешь. Потом…
Помрачнев и всхлипнув, Серафина исчезает. Оставляет меня в глубокой задумчивости.
— Долма… Что такое долма? Сладости наверное. Вот ведь ведьма. Столько наговорила и никакой конкретики. А я…
— Жива! — вылетает из барака Самуил.
