острыми локтями держали промеж ног длинный узкий сосуд. По-мужски широкие плечи украшены схематически обозначенным примитивным ожерельем.
Голова росла прямо из плеч. На продолговатом лице — в высоту лишь немного уступавшем телу — чётко обозначены глаза, длинный нос и полоска рта. На макушке непонятная блямба: то ли берет — что вряд ли — то ли такая причёска.
Полковник обернул свой посох в рогатину. И только намеревался вонзить её промеж глаз идола, как Илья его остановил:
— Погоди, отец.
— Говори, — охотно предложил дед.
— Я так понял, что Марго где-то шесть тысяч лет.
— Со слов Гаты, — покосилась Ольга на упрямо молчавшую Сумерлу.
— Я как-то читал про каменных баб, — обходя находку, задумчиво пояснял Илья. — Видел множество фото. Самые древние истуканы эпохи бронзы практически не антропоморфны. Их даже называют не каменными бабами, а стелами. Этой статуе не может быть шесть тысяч лет. От силы две.
— Думаешь, фальшивка? — опустил рогатину дед.
— Скорей всего.
— А что будет, если мы её разрушим? — задала Ветка отнюдь не праздный вопрос. — Это не испортит всякие там пути-дорожки с заклятьями и проклятьями?
— М-да, — затеребил бороду полковник. — Судя по заковыристому способу достижения этой цели…
— Разрушение идола кажется слишком очевидным шагом, — согласился с ним Илья. — Тем более что и защита у него так себе. По дороге сюда она была гораздо круче.
И тут Ольга вспомнила кое-что важное. Она подошла вплотную к истукану. Постояла, потом также обошла его по кругу.
— Ну? — поторопил её дед.
— В прошлый раз, — поделилась она результатами нехитрой экспертизы, — я почувствовала страшное желание провести пальцем по выбитым в камне контурам лица и всего прочего. Просто нестерпимое. И когда взяла в руку стрелу, та тоже этого захотела. В прямом смысле слова, загорелась этой идеей. А теперь, — покосилась она через плечо на колчан, — такого желания нет: ни у меня, ни у них.
— Фальшивка, — резюмировал полковник. — Пускай стоит. Если это неверный шаг, попробуем снова. Теперь хоть знаем, как пройти своими путями по общей дороге.
И только решение было принято, как они оказались в степи. Почти рядом с другой каменной бабой. Так же сидящей на постаменте. Только ноги на этот раз выглядели грубыми обрубками. Руки не отстояли от тела, а просто обозначены бороздами, окружавшими широкую массивную грудь. Они тоже держали на животе что-то вроде пузатого горшка.
Лицо истукана здорово стёрлось от времени. Но ямки глаз видны отчётливо. И прямоугольный длинный нос. А вот губы исчезли совсем — успела подумать Ольга, прежде, чем на них напали. Хва-Га рухнул из поднебесья на осквернителей всей своей массой. Дед цапнул за руку зазевавшуюся старшую внучку, Илья младшую, и богатыри буквально выдернули обеих кукушек из-под грянувшей оземь тысячепудовой смерти.
Ольга не успела бросить на лук стрелу, как мечник уже взлетел на голову чуть обалдевшего от падения змея. Ухватился за изогнутые рога и так, в позе байкеры взмыл под небеса. Вслед ему полетела рогатина и угодила прямо в нижнюю челюсть.
— Тебе не показалось, что он сюда не совсем прилетел? — задумчиво оценила ситуацию Ветка, кнут которой был сейчас бесполезен.
— Кажется, его сюда зашвырнули, — согласилась Ольга, стрелы которой вполне успешно облепили и жалили бедолагу Хва-Га.
Который вдруг заблажил на весь белый свет:
— Я не хотел! Мужики! Отпустите! Это не то, что вы ищете!
— Знаю! — молниеруким Перуном прогремел в поднебесье Илья.
— Дело говори! — вторил ему с земли полковник, повторно запуская в полёт рогатину. — А то мозги вышибу!
— Я путь открою! — в таком отчаянии завопил Хва-Га, что его даже стало жалко.
— Откроешь, отпустим! — пообещал дед, в руке которого засверкала вернувшаяся рогатина.
Тут Илья лёг пузом на плоскую башку змея и что-то ему сказал. Хва-Га от возмущения взвился ещё выше под серые небеса. Рогатина деда на этот раз его не достала. Зато неосторожный водитель вытащил один из мечей. И демонстративно вознамерился воткнуть его прямо в маковку крутящегося колесом змея. Как тот не пыжился не выёживался, сбросить с себя оборзевшего седока не смог. Выдохся и пошёл-таки на какое-то соглашение с мечником.
После чего спикировал вниз. Илья спрыгнул с замордованного чудища, и оно поспешило убраться с глаз. А приставники опять переместились в новый сектор.
На этот раз их выбросило на площадке промеж высоченных скал. Невдалеке от места высадки Илья сразу же разглядел поставленный на попа внушительный плоский камень. Однако подойти к нему не удалось. Прямо из земли перед вторгшимися приставниками принялись расти три великана. Целиком каменных, уродливых, что-то громоподобно рычавших.
— Блин, а я всё думала, — поделилась впечатлениями Ветка, разворачивая самобой, — что значит: «великаны росли из земли подобно грибам»? Это предки так гнали в своей космогонии. «Камена моя главица» и всё такое прочее. Оль, ты помнишь?
— Меня больше удивило, — пожала она плечами, — что великанами насыпали горы. Теперь понятно: в буквальном смысле слова.
— Илюха, — приготовился к бою полковник, — твой справа, мой центровой. Девчонки, ваш слева. И не снесите мне башку вашими пукалками.
Закончив расти, великаны оказались не столь уж великими: раза в три выше приставников. Ольга принялась нашёптывать заговор на стрелки, пуская из одну за другой в правое колено своего противника — отработанные приём. Каменный волот оказался довольно прытким — пришлось сигануть в сторону от поля боя, чтобы не устроить на нём свалку. Краем глаза она заметила, что так же поступил Илья, уводя в другую сторону своего противника.
Ветка бежала рядом с их волотом, полосуя кнутом его левое колено. И самобой, и блисковицы не светились, а злобно пылали во всю мощь своего волшебства. Неизвестно, сколько бы продлилась эта беготня кругами, если бы Ольга не заметила узкую юркую речушку, над которой зависла Гарафена. В её клюве болтался, брыкался и визжал маленький зеленоватый чудик: с виду обычная пучеглазая рыба, но с лягушачьими ручками и ножками.
И чем больше витийствовал пойманный подлой змеищей Речной дух, тем выше вздымался речной поток, выгнувшись невероятной дугой.
— Огонь и вода! — проорала Ветка, увернувшись от рухнувшего на неё громадного кулака размером с хорошую бочку. — Кали его!
