Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
собственности, даже если при этом никто не погибает. Определение, которое я использую, ближе всего к тому, что представлено у Levy and Thompson (2011) и Wolford (2019), которые ведут продолжительные и плодотворные дискуссии о сложности определения войны. Тем же занимается Sambanis (2004).
4. Подробнее о биологических, эволюционных и культурных корнях межличностного насилия и агрессии см, Berkowitz (1993), Wrangham and Peterson (1996), Collins (2008), Pinker (2011) и Sapolsky (2017). Краткое изложение моей позиции опирается на мнение антрополога и приматолога Ричарда Рангэма. Он противопоставляет реактивную агрессию, которая определяет преимущественно межличностное поведение людей, включая малые группы, и более проактивную, планируемую и коалиционную агрессию, которую можно обнаружить в войне,
5. О насилии между индусами и мусульманами в Индии см, Wilkinson (2004) и Varshney (2003). Представители двух религий в большинстве индийских городов живут мирно. Даже если случаются бунты, столкновения относительно редки и не обязательно со смертельными исходами. Об Африке и Восточной Европе ⁄ Центральной Азии см. Fearon and Laitin (1996). Они рассматривают этнические конфликты в постсоветских республиках, а также в Африке конца XX века. Из 45 групп нерусской национальности в постсоветском мире Фирон и Лайтин обнаружили всего два случая постоянного бытового насилия между группами, являющимися большинством и меньшинством. В Африке они насчитали примерно один случай насилия на этнической почве в год. Но в каждый конкретный год возникает примерно по две тысячи потенциальных конфликтов между парами этнических групп, которые регулярно контактируют между собой на одной территории. Последний пример – массовые чистки, убийства и случаи геноцида. Далее в книге вы увидите связь между этими событиями и войнами. Исследования показывают, что эти кошмарные события относительно редки, несмотря на огромное количество доминирующих групп, которые могли бы извлечь для себя пользу, избавившись от групп национальных меньшинств. См., например, Valentino (2004),
6. О редкости длительных международных войн см, Weisiger (2013). Обратите внимание: СССР и США использовали насилие и причиняли страдания всему остальному миру через прокси-войны. О том, почему они воевали не прямо, а косвенно, поговорим в главах 2, 7 и 8.
7. Вместо великой унифицированной теории конфликта считайте это великой унифицированной типологией. На мою классификацию, в чем-то оригинальную, глубокое влияние оказали Fearon (1995), Powell (2002), Humphreys (2003), Kalyvas (2007), Collier and Hoeffler (2007), Walter (2009a), Jackson and Morelli (2012), Levy and Thompson (2011), а также мой соавтор Тед Мигуэль (Blattman and Miguel, 2010),
На языке политологии два основных «рационалистических» объяснения – асимметричность информации и проблемы обязательств. Технически логика неконтролируемых личных интересов тоже рационалистическая, хотя поразительное число людей упускают это из виду. Я говорю «поразительное», потому что, на мой взгляд, это самая распространенная причина войны в истории. Этот дуэт или трио даже получили название «теория ведения переговоров о войне». Я избегаю таких ярлыков, поскольку не вижу в них пользы, – поэтому я спрятал их среди примечаний, В ценностях нет ничего «иррационального»: наши предпочтения – это наши предпочтения, К тому же мы можем использовать теорию переговоров, которая охватывает ценности, как и иррациональность, в виде устойчивых ложных представлений и системных ошибок. Без них довольно сложно понять, как работают механизмы переговоров и компромиссов в реальной жизни.
Глава 1. Почему мы не вступаем в конфликты
1. О подробностях криминальной деятельности и криминальных законах в городах см. мою работу с Густаво Дунканом, Беном Лессингом и Сантьяго Тобоном (Blattman et al., 2021а, 2021b).
2. Ожидаемая ценность действий – мера предсказуемой стоимости. Чтобы высчитать ее, следует умножить ценность возможных результатов на вероятность каждого из них, а затем суммировать. Война дает 50 % вероятности получить больше 80 долларов и 50 % – не получить ничего. Ожидаемая ценность при этом – 40 долларов. Этот подход к расчетам я буду использовать на протяжении всей книги. Вместе с тем я буду игнорировать так называемое неприятие риска – распространенная модель поведения человека, при которой он предпочтет гарантированно получить 40 долларов, нежели бросить монетку и либо получить 80 долларов, либо остаться ни с чем. Это способ исключает рискованные варианты и может подталкивать соперников к поиску мирных решений.
3. С формулой «больше оружия – больше мира» не все так просто. В решении, которое я описываю, вооружения расширяют диапазон переговоров и делают мир более вероятным. Но в более сложной модели следует учитывать фактор высокой стоимости вооружения. Это особенно актуально для соперничества, которое может растянуться на долгие годы. Войска и оружие обходятся дорого. Если развязывание войны означает, что вы можете сэкономить деньги в ближайшей перспективе, вы будете сопоставлять эти расчеты со стоимостью ведения боевых действий. Это означает, что бывают обстоятельства, при которых имеет смысл атаковать противника немедленно, чтобы избежать огромных финансовых затрат на вооружение в будущем. Вы и ваш соперник предпочтете подписать договор о вооружениях и сократить расходы на армию. Но если ни одна из сторон не может гарантировать сокращение вооружений, возникают ситуации, когда война оказывается лучшим вариантом, – пример проблемы обязательств, о которой мы подробнее поговорим в главе 5. Еще один пример относится к событиям 1950-х годов. Соединенные Штаты рассматривали возможность нападения на Советский Союз, чтобы избежать экономических и политических издержек гонки атомных вооружений (Powell, 2006), К счастью, цена войны перевесила эти страхи и заставила соперников договориться о мире,
4. Если обе стороны начинают войну, Эль-Меса имеет 80 % вероятности получить 80 % поврежденного пирога. Ожидаемая ценность этого куска – 64 доллара. По этой причине они не желают отдавать Пачелли больше остатка в размере 36 долларов. У Пачелли в это время есть 20 % шансов получить 80 % пирога, которые составят всего 16 долларов. Следовательно, для Пачелли новый диапазон сделки простирается между 16 и 36 долларами, Предыдущий раздел находился в диапазоне между 40 и 60 долларами, а это выходит за границы новых условий. Для сохранения мира Пачелли должны уступить Эль-Меса больший кусок,
5. Идея о том, что у соперников есть стимулы торговаться и перераспределять ресурсы, чтобы избежать невыгодных для них результатов, восходит к Рональду Коузу (I960) и настолько знаменита, что получила звучное название «Теорема Коуза», О забастовках трудящихся см, Kennan and Wilson (1993). О юридических битвах см, Landes (1971), Posner (1973), Gould (1973) и обзор Cooter and Rubinfeld (1989). Чтобы сводить к минимуму препятствия для сделок и избегать продолжительных юридических битв, существуют общественные институты и системы предсказуемых и надежных законов,
6. См, Schelling (I960) и Fearon (1995). Среди других попыток применить теорию игр к войнам – Wittman (1979), Brito and Intriligator (1985), Azam (1995) и Walter (1997).
7. Реалистичная модель деления пирога – в значительной степени «неоклассический»
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
