Вслух ничего говорить не стала. Хрен знает, настолки вообще появились в России или нет? И всяческие ДНДхи? Может, мы станем первопроходцами в этом отношении? Дело-то прикольное. Но уж шахматы точно можно притащить, у меня где-то аж два набора лежат.
Вот про шахматы можно говорить смело. И, кстати, в среде ролевиков это довольно популярная игра.
А ещё я смотрела на наше импровизированное застолье и думала: занятно как. Моя жизнь — как круги на воде. Есть я. Это бульк. Потом — Вова. Нет, Вова со мной. Вот, мы вместе — это бульк. Эпицентр.
Семья, ближайшие друзья — совсем рядом, ближний круг. Следующий, чуть побольше — дом, учёба, работа (ну, не комфортно мне оперировать словом бизнес, извините). Дальше — шире, вот этот клуб и прочая моя активность, которая выходит на масштабы города, а, может, уже и региона. И, наконец, попытки повлиять на судьбу России.
Мира?
— Ты чего у меня, угорела, что ли? — Вовка похлопал меня по руке.
— Почему?
— Да мы тебя уже минуту спрашиваем: когда про день города будет известно?
— А-а… я задумалась просто. Да надо к ним в понедельник сходить, суббота-воскресенье же выходной.
Вовка слегка нахмурился. Ну что? Ну что? Я теперь всегда под присмотром должна быть, видимо? А он на курсах своих.
— Мы с Аней сходим, да, Ань? После института. Мне так и так за решением и расписанием экзаменов заехать надо. Кто с нами ещё хочет, пошли вместе? А то они в этих комитетах, наверное, подозревают, что я тут одна за всех.
В итоге составился ударный отряд из семи безответственных лиц, которые готовы были на пару часов сбежать с работы или прогулять занятия на учёбе.
Потом — внезапно — к нам подошёл наряд милиции, узнать: не нарушаем ли мы? Я радушно предложила им посидеть с нами, выпить чаю. На меня странно посмотрели все — и милиционеры, и наши. Нда, не было как-то между органами и простыми смертными особо тёплых отношений.
— Ну ладно, — говорю, — не хотите чаю — так, может, вам уставные документы и договор с КУМИ показать? Мы тут порядочные граждане, приводим в порядок выделенное городом помещение, окна красим. Хотите?
Не захотели, ушли.
Народ почему-то начал дружно над ситуацией ржать. А вот тут я, честно, втупила. Чего ржём-то? Или правда я краской надышалась?
Короче, посидели мы до сумерек, проветрили прямо с запасом. Потом ждали троллейбус — восьмёрку в юбилейный не дождались, поехали на попутном до Мухиной. Уже счастье, что через плотину три километра топать не придётся! С Мухиной прогулялись пешком, по ходу дела как раз Аню проводили. Домой заявились чуть не в двенадцать.
36. В ПОТЕ ЛИЦ СВОИХ
ПРОДОЛЖАЕМ НАВОДИТЬ МАРАФЕТ
28 апреля 1996, воскресенье.
Утром за нами снова заехали мама с Василичем, и помчали мы обои клеить — клей-то, поди, разбух! Протянешь — и всё, станет он вода-водой.
На этот раз мужики с плиткой явились вперёд нас, так что Вова сразу пошёл туда. Сегодня они уже в двух маленьких туалетах с кодовыми буквами «эм» и «жо» работали — рядом с нами, напротив столового зала, в левом крыле. Зато в правом происходил форменный армагеддец.
Вчера мы красили окна. А вот сегодня… сегодня, извините, предстояли стены. Не в полный рост, а где-то так метра на полтора, снизу. Называлось это «панели». Сейчас я даже не знаю, но по-моему панелями именуют нечто накладное. Не суть.
Короче, панели. И красили, конечно, тоже нитрой. Чтоб сохло бодро. Хорошо, что кроме этих панелей там уже практически всё сделали. Закатали кабинет — закрыли дверь, следующий — закрыли. И так постепенно вплоть до самого огромного зала. Мы доклеивали во второй комнате обои, когда характерное амбре нитрокраски начало настойчиво просачиваться даже через двери.
Я вышла в коридор. Ой, ма-ама!
Подозрительно весёлый народ толпился на крыльце.
— Ну и чего мы тут стоим? Нам, царям, давно пора молоко за вредность того… пить! Собираемся и бежим, пока не угорели окончательно! Завтра, кто хочет, к двум к фонтану подходи́те, мы идём по дню города узнавать.
Вышел сморщившийся Вова:
— Фу, кха… реально сегодня валить надо. Трэш, угар и содоми́я…
Так-так, не иначе, как у Вовы-старшего выражений нахватался.
Нда, дикие мы, если пристрастно-то посмотреть. Никто всерьёз не воспринимал указание: «красить строго в респираторах». Каждый мнил себя бессмертным. Воистину, «как молоды мы были…»
Мы ещё немного потусили в скверике и пошли по домам.
ПРО ЖЕЛЕЗЯКИ
Вечером зашла речь о доспехе. Ну, если уж мы ввязались в авантюру с организацией масштабного мероприятия, нужно заранее подумать о материальной базе. Это по части тряпошного я быстро могу что-то изобразить — реально, могу быстро, тут у меня прямо натуральная адреналиномания и «надо завтра» срабатывает как катализатор — а для доспеха же нужны железяки и их какое-то относительно историчное крепление…
Вова, конечно, завёл речь о «максимилиане». Это доспехи такие, европейские, естессно. Точнее, тип доспеха — практически полностью упакованный в железо боец. И тут я вспомнила, что Вова-старший говорил мне про другое.
Некоторое время лень во мне боролась со справедливостью — патамушта для максимилиана поддоспешник сшить проще и легче, и непритязательнее он (его ж не видно), а тут мне изощряться придётся, и вообще Вовка вон какой лосяш, и целиком в железяки упакованный бодро скакать будет — но тут к справедливости добавилось сопереживание, всё ж таки вариант, предложенный Вовой-старшим сильно облегчит Вове-младшему жизнь. Пришлось рассказывать про гусар летучих.
— Это польский? — уточнил Вовка, — Семнадцатый век?
Это хороший — реально, очень хороший доспех. Защищающий по максимуму, но заметно легче максимилиана. И более подвижный.
— Ага. Только крылья эти дурацкие выкидываем нахрен.
Мне они вообще странными кажутся. Чингачгук Большой Змей, блин. И ваще поляки какие-то были неэкологичные. Кажному гусару скока перьев орлиных надо было, да ещё леопёрдовую шкуру. Изуверы…
Ну, это я так, брюзжу.
— И шлем у них удобнее, — согласился Вовка.
— И на ногах всё-таки сапоги, а не железные сабатоны.
Ситуацию это облегчало не очень, потому что сапог у нас тоже не было. А я почему-то не хотела, чтоб он выходил в круг в берцах. Это как римлянин в резиновых шлёпках.
Нда, как говорил товарищ Никулин в «Бриллиантовой руке»: будем иска-а-а-ать. В «Сапожок», что ли, сходить? Они всякое на заказ шьют. И, кстати, пора
