великолепно! — закричал Основатель, ощупывая сам себя за руки, туловище, за голову и лицо. — Я переполнен жизнью! Я при жизни таким живым себя не чувствовал! Кажется, я даже сексуально возбудился! — Он с восторженным недоверием оттянул пояс и заглянул себе в штаны.
Сирена, будучи не в состоянии выговорить ни слова, только всхлипнула в робкой радости. Однако приближаться к возлюбленному пока благоразумно остереглась.
— Я знал, что вы все идиоты, но не верил, чтобы настолько! — продолжал орать в эйфории Основатель. — Самцы не просто поддались чарам суккубы! Здесь есть один совсем без разума! Вернее — без ума. Безумно влюбленный, до полной потери инстинкта самосохранения!
Хохоча, Основатель указал пальцем в Флавиана.
— Идиот! Ты по-настоящему в нее влюбился! Ха-ха-ха! Безумец! Жертва древнего инстинкта размножения! И как тебе эта сладкая мука? Ревнуешь и терпишь, что твоя самка ложится под других самцов? И хуже того, она получает удовольствие под ними, при этом не сгорает от стыда. А ты ни слова не можешь ей сказать! Ты сам такой же — ублажаешь других, а мечтаешь о ней одной. Ха-ха! Какие вы идиоты!
Он чуть ли не пополам сгибался от хохота. И резко прекратил. Выдохнул, продолжил разговор почти обычным тоном, только изредка всхлипывая от сдерживаемого смеха, кривя рот в ухмылке:
— Я передумал. Клавдия, ты хочешь, чтобы я не забирал тело твоего драгоценного Флавиана?
— А можно? — спросила та, ожидая подвоха.
— Да, деточка, можно, — ухмыльнулся Основатель. — Мне не нужно его жалкое тело человека, притворяющегося инкубом. С твоей энергией я легко сделаюсь истинным богом. А богам плотская оболочка не требуется. Просто выпей любовь своего милого Флафа до дна и передай эту энергию мне.
Клава лихорадочно пыталась понять, в чем же ловушка этого якобы простого предложения.
— Не делай этого! — прохрипела Сирена, изо всех сил борясь с болью и комком в горле. — Если выпьешь Флафа, он умрет!
— Умереть от любви, пасть замертво под ноги возлюбленной — прекрасная смерть для любящего, разве нет? — провозгласил Основатель, не отрицая ее правоту. Развернувшись к русалке, он легко сбросил с ладони в ее сторону трескучую ломанную линию молнии, и русалка снова захрипела от боли, повалившись на никому уже не нужные книги.
— Сделай это, — воспользовавшись моментом, торопливо шепнул Клаве Флавиан, отважный и хмурый в своем самоотверженном решении совершить героический поступок. — Как только он обретет достаточную плотность — взорви его! Ради этого можешь пожертвовать моей жизнью. Вернувшись, он уничтожит в безумии Академию, а затем примется за иные миры, за твой тоже.
Клава кивнула. Она не знала, что ответить, и сказать вообще что-нибудь боялась, очень уж хотелось сорваться на слезы и истеричный рёв от нервной усталости. Поэтому лучше стиснуть зубы и попытаться что-нибудь сообразить. Судьба мира (нет, даже миров!) в ее руках — не это ли мечта каждой попаданки?! Значит, у нее нет права оплошать. Просто нет, и точка.
Ну, а на нет и суда нет. Если выход есть по определению, она его найдет… Уже нашла!
Клава улыбнулась: вот оно! У нее есть козырь в рукаве. Как и она сама поначалу, Основатель не видит слона за хоботом. И кто из них после этого идиот?
Она мысленно потянулась к Персику, погладила его по шерстке. Кот, почуяв ее обращение, прекратил хныкать и икать в объятиях мрачной Пумы.
— Мамуль?
— Не бойся, лапуль, мамочка всё устроит, — уверенно пообещала Клава.
— Нашла время сюсюкать со своим котом! — всплеснул руками уставший ждать Основатель. — Вот за что я баб презираю — за их…
Он не договорил, ибо Клава, почерпнув половину энергии из чувств Флавиана, а вторую, большую половину, из чистой и безграничной любви своего котенка, — ударила с такой мощью и посылом, что вся библиотека зашаталась и заскрипела.
— Сырой магией шибает! Нифига себе! — взвизгнул кто-то, кажется, «пришелец».
Клава раздосадовано цыкнула: цель каким-то чудом почуяла подвох и успела увернуться.
— Чуть в меня не попала, дура! — заорал Основатель, брызжа призрачной слюной. — Попаданка и есть безмозглая! Таким макаром пространства дырявят, коза ты необразованная!
— Ты же сам просил в тебя целиться, запамятовал уже? — фыркнула Клава. И снова подняла руки, сложенные пистолетом.
— Совсем рехнулась?! — завопил Основатель. И подлейшим образом в последний миг спрятался за Фавианом.
Клава ахнула — уж в кого, а в инкуба «стрелять» поражающим зарядом она не хотела. Но поздно: поток сорвался с ее рук и ударил в препятствие.
Однако взрыва не последовало. То ли сказалось то, что половина энергии была взята из самого же Флафа, то ли помогла его сущность инкуба, к любовным токам привычная. В общем, Флавиан засветился с макушки до пят, недоуменно взмахнул ресницами. И исчез в воронке стихийно возникшего портала.
Клава издала решительный вопль — и дельфинчиком скакнула в затягивающийся портал следом за инкубом. Едва-едва попа не застряла, но суккуба поднатужилась и протиснулась.
— Идиоты!!! — услышала она вдогонку желчное.
И портал смачно чмокнул, сомкнувшись.
_________
— …Я инкуб наполовину, паршивый старший брат, посредственный любовник и ноль в роли возлюбленного… — услышала Клава бормотание. Мысленно усмехнулась: эдакий анти-аутотренинг. Разумеется, это ее дорогой Флаф убивается, кто же еще.
— Ты не ноль, ты отрицательная величина, ибо всё отрицаешь и сам себя ешь поедом, — проворчала она. И, жмурясь от яркого солнца, потянулась обнять сидящую рядом на траве вредную задницу.
Флавиан заткнулся, подавился непроизнесенными возражениями и тысячей доводов в пользу своей непригодности. Вместо глупых слов суккубу окатила такая волна нежности, что впору купальник надевать. Клава нежилась и наслаждалась: потерлась щекой о шершавую ткань его брюк, забралась рукой ему под рубашку:
— Самоед ты мой!.. Эх, ладно, хорошего помаленьку, — окоротила она сама себя с великим усилием воли.
Села, открыла глаза, обозрела местность: земля, небо, простор во все стороны. Ничего, кроме жухлой жесткой травы. И они двое. Клава никогда в жизни не бывала в степи, но, кажется, это она и есть, иначе не назвать. Даже на горизонте холмов или гор не наблюдается — плоскость абсолютная.
— Ну, и где мы очутились? — высказала она главную мысль вслух.
— Я идиот. И трус, — критично покаялся Флавиан.
Клава на это утверждение красноречиво выгнула бровь, но перебивать не стала.
— Когда ты там сражалась, я не знал, что делать. И в глубине души страстно желал оказаться дома. Просто дома, у моих родителей, и чтобы не было никаких проблем.
— Ну, логично, — кивнула Клава. — Нормальная мысль для нормального человека. И где твой дом? Куда идти-то?
Флаф горько улыбнулся:
— Идти некуда. Дома нет.
— Как так? — заранее расстроилась Клава, поняв по его тону. — Всех… убили?
