–О, мы вам верим.
Это было поражение. Майя боялся не презрения мера Ксовара. Он вынужден был напомнить себе, что императора не должно беспокоить мнение телохранителей.
–Мы испугались,– заговорил он после непродолжительного молчания. Надо было ответить и поскорее покончить с этим.– В свое время мы изучали историю и знаем, какая судьба ждет императора после отречения от престола.
Мер Ксовар нахмурился.
–Из вашего рассказа мы поняли, что заговорщики не намеревались вас устранять.
–В ту ночь – нет. Однако, оставшись в живых, мы представляли бы для них потенциальную угрозу, не так ли? Кроме того, мы знаем, что принцессу Шеве’ан наша кончина отнюдь не расстроила бы, скорее наоборот. Она очень сильно нас ненавидит.
К счастью, мер Ксовар не стал его переубеждать, лишь кивнул и заметил:
–Вы опасались за собственную жизнь, и это вполне естественно.
–Да. И еще мы боялись за нашего племянника Идру и засудьбу Этувераза. Не секрет, что наши взгляды на управление империей и нужды ее подданных в корне отличаются от взглядов лорда Чавара; кроме того, нам показалось, что принцессу Шеве’ан вообще не интересуют проблемы империи.
–Вы считаете, что она думала только о сыне? Или лишь о том, чтобы сосредоточить власть в своих руках?
Это был хороший вопрос – в отличие от тех, которые Майя бесконечно задавал себе самому. Он размышлял довольно долго, и мер Ксовар не торопил его. Наконец, Майя ответил:
–Мы не знаем. Мы не знаем, что они с лордом Чаваром собирались делать дальше. По всей видимости, она считала, что действует в интересах сына, и что муж одобрил бы ее поступок. У нас с самого начала было такое чувство, что она ненавидит нас прежде всего за то, что мы живы, а ее супруг погиб. Мы не считаем, что ее неприязнь к нам вызвана… политическими причинами.
–Здесь очень тонкое различие, ваша светлость,– заметил мер Ксовар.
–Возможно. Мы не понимаем принцессу Шеве’ан, так что, откровенно говоря, это всего лишь предположение. Однако…– медленно начал он, обдумывая следующую фразу,– возможны два варианта. Либо ею двигала жажда власти, которая заставила ее забыть о судьбе и благополучии собственного сына и дочерей, либо она была ослеплена сознанием собственной правоты… Впоследнем случае тем, кто называл себя ее союзниками, было бы легко манипулировать ею, а вдальнейшем избавиться от нее. Так или иначе, все это кончилось бы для нее плачевно.
–И поэтому вы потребовали встречи с принцем Идрой. Вы надеялись получить его поддержку?
Майя пристально взглянул на мера Ксовара.
–Это не приходило нам в голову. Мы не могли…
–Не спешите, ваша светлость,– посоветовал мер Ксовар.
Майя сложил руки перед собой, соединил кончики пальцев и ладони. Такая техника медитации была распространена вБариджане. Насколько было известно Майе, никто из присутствующих не разбирался в этом, иначе они догадались бы о его смятении и растерянности. Через минуту он успокоился и смог ответить:
–В ту ночь мы подумали… Если мы не способны управлять империей, это все равно решать не нашему лорд-канцлеру и ненашей невестке. Именно Идре предстояло жить – или умереть – после нашего отречения и иметь дело с его последствиями, поэтому мы почувствовали, что нам необходимо с ним поговорить. Мы ожидали…– Чего он ожидал? Сейчас он уже не мог вспомнить; сцена в холодном подвале казалась далекой и неправдоподобной, как ночной кошмар. Он уронил руки на колени и ссутулился.– Мы думали, что скоро умрем.
Позади раздался какой-то шорох, ноМайя не стал оборачиваться.
–Что бы ни случилось, мы хотели, чтобы Идра знал правду. Но мы не ожидали, что он бросит вызов собственной матери.
–Вы бы подписали документ об отречении от престола?
–Да,– бесцветным голосом произнес Майя.– Если бы у нас не осталось иного выбора, мы бы подписали эту бумагу. Мы не могли ввергнуть нашу страну в гражданскую войну, тем более что мы не были уверены…– Он спохватился и замолчал, но было уже поздно.
–В чем вы не были уверены, ваша светлость?
–Мы считаем, что наше царствование предпочтительнее для Этувераза, нежели правление лорда Чавара в качестве регента. Но что, если мы ошибаемся? Что, если мы ведем наш народ к хаосу и катастрофе? Какое право мы имеем навязывать свою политику тем, кто не хочет видеть нас на троне?
–В настоящий момент вы – единственный сын покойного императора Варенечибеля Четвертого,– ответил Ксовар.– Вы его законный наследник, а закон превыше всего.
–В тот момент мы вообще не рассчитывали на чью-либо поддержку,– продолжал Майя. На этот раз он совершенно точно услышал чье-то бормотание; без сомнения, это Бешелар вышел из себя. НоМайя игнорировал ворчание солдата и смотрел в лицо Ксовару.– В попытке переворота участвовали глава нашего правительства и вдова нашего брата; им помогал один из наших телохранителей.
–Да. Мы понимаем вас.
От пристального взгляда Ксовара Майе стало не посебе.
–Ваша светлость, вы разгневались?
–Мы были в бешенстве,– вырвалось уМайи, и он тут же устыдился своих слов.– И еще мы чувствовали отвращение к предателям… хотя, возможно, это было глупо с нашей стороны.
Брови Ксовара поползли вверх.
–Если лорд Чавар не желал быть вашим лорд-канцлером, ему следовало просто подать в отставку.– Свидетель кашлянул, и наего лице появилось смущенное выражение.– Многие члены правительства тоже считают, что их предали, ваша светлость.
–Вот как? Спасибо вам за это сообщение,– пробормотал Майя. Пусть это тоже было проявлением слабости, но слова Ксовара действительно его утешили.– Мы разгневались… мы до сих пор не можем успокоиться. Мы пытаемся их простить, но это очень трудно.
–Как бы вы хотели поступить с теми, кто предал вас?
–Мы не знаем,– устало вздохнул Майя.– Но вконце концов именно нам придется решать их судьбу.
–Разумеется, ваша светлость, но мы спросили не отом, что вы сделаете с ними в реальности.
–Вы задаете опасные вопросы, мер Ксовар.
–Ваша светлость,– отрывисто начал Свидетель, и вего голосе, наконец, послышалось легкое нетерпение,– мы будем выступать от вашего имени потому, что есть вещи, которые вы, император Эдрехасивар Седьмой, не можете произнести вслух. Работа Свидетелей заключается в том, чтобы говорить за тех, кто не может говорить сам за себя.
–Выходит, вы – Свидетель вел ама,– усмехнулся Майя. В этом несомненно была горькая ирония.
–Именно так, ваша светлость.
–А если мы скажем, что желаем им смерти? Самой медленной и мучительной смерти, какую только можно придумать?
Ксовар продолжал смотреть на него в упор.
–Это правда?
