Аштия рассмеялась.
— Конечно. И загляни к моему казначею. Буду рада видеть тебя на брачной церемонии, и вас вместе с супругой — на пиру по случаю свадьбы. Само собой, чтоб приодеть жену, нужны деньги, и немалые. Я хочу, чтобы ты и твоя жена чувствовали себя на этом празднике свободно. И, как полагаешь, не стоило бы тебе перебраться жить с окраины поближе к центру города?
— Это входит в мои обязанности — жить строго в окружении людей моего круга? Прости, я ещё не настолько сориентировался в ваших традициях, чтоб самому найти ответ на этот вопрос.
— Нет, в обязанности не входит. Просто если ты останешься жить в пригороде, приготовься к тому, что к твоим дверям каждое утро и каждый вечер будут выстраиваться очереди из соседей-просителей. У каждого из них есть проблемы, это неизбежно.
— Хм… А это — в ваших традициях?
— Да, такое — в наших традициях, — спокойно подтвердила Аштия. — Нижестоящие повинуются вышестоящим, но вправе обращаться к ним с просьбами.
— В таком случае ты права. Надо подумать о другом месте жительства.
Против ожиданий известие о приглашении на свадьбу госпожи Солор не обрадовало мою жену, а повергло её в состояние боязливого шока. Глядя на меня круглыми от ужаса глазами, Моресна уточнила, обязательно ли ей идти. Я развёл руками: приглашение звучало конкретно и толкованиям не поддавалось. Побелев, моя супруга несколько минут молчала, переживая услышанное, после чего робко объяснила:
— Но я никак не могу туда идти.
— Тебе нечего надеть? — усмехнулся я, мысленно взвешивая кошелёк золота, выданный мне солоровским казначеем.
— Нет, я не умею себя вести в таком обществе. Я к нему не отношусь… Ну, и надеть тоже…
— Надеть — это дело поправимое. Вот золото, бери сколько нужно и одевайся. А вести себя там будешь так, как привыкла. Госпожа Солор отлично осведомлена о моём и твоём происхождении. Если бы она опасалась чего-то не того в нашем поведении, не приглашала бы или затеяла бы несколько уроков хороших манер. Мы пойдём, а остальные гости как-нибудь нас потерпят.
И погладил жену по щеке в надежде, что это сотрёт с её личика страх.
Время летело стремительно. Я ещё не успел толком устать от домашнего уюта, обволакивавшего меня чистыми простынями, мягкими перинами, ароматами домашних блюд, возможностью по-настоящему расслабиться вечером, а заодно и обществом милой жёнушки. Зато успел изучить все бумаги, связанные с местом моей будущей службы, которые мне сочли возможным показать, и узнал, куда именно уеду учиться. Учёба должна была занять как минимум полгода, но не непрерывно — будет возможность время от времени жить дома, в столице.
Торопилась и моя жена. В её дела я вникал лишь постольку, поскольку её усилия сопровождались тратой денег, но когда увидел результат, о вложенных средствах не пожалел. Окутанная многослойным платьем из тончайшего шёлка, довольно густо вышитого золотом, она являла собой образ соблазнительный и изысканный. Впечатление немного портили перепуганные глаза и осунувшееся от волнения личико. Но что ж поделаешь — она смотрела на местную знать как-то совсем иначе, нежели я. Почему-то даже мысль о том, чтоб хоть в каком-то смысле встать на одну ступень с ними, пугала её до слёз.
Я порадовался, что её не пригласили участвовать в самой церемонии — как бы не подпортила общее праздничное настроение своим зашуганным видом. Жене моей предстояло занять место среди зрителей и зевак, которых тоже хватало. Я же, получив из швейной мастерской и уже по ходу дела приведя в порядок собственную парадную одежду, готов был сопровождать Аштию вместе с её родственниками и теми из приближённых, кому также будет оказана эта честь, как я понял, практически обязательная.
Ещё, разумеется, интересно было взглянуть на госпожу Солор в роли трепетного нежного существа, соответствующего представлениям о новобрачной, а не в роли решительного, жёсткого, словно из булата откованного, военачальника.
Но, увидев её в свадебном наряде, я засомневался, способна ли она воплотить в себе иную роль, чем та, которая досталась ей от матери и бабушки. Даже роскошное платье цвета юной травы выглядело на ней, как одеяние японского воина, пока не успевшего натянуть доспехи, и держалась она с уверенностью и твёрдостью. Не так смотрят в будущее юные невесты, выросшие в традиционных патриархальных мирах.
На главной площади перед дворцом, где проводилась первая свадьба Аштии и последний парад, я снова увидел роскошный, разукрашенный на славу помост и всё, приготовленное для бракосочетания знатнейшей аристократки Империи, снова погрузился в звуки напористой, варварской, на мой вкус, и вместе с тем поразительной, ошеломляющей, захватывающей музыки. Среди спутников Аштии в первые же мгновения разглядел Ниршава — он вежливо кивнул мне, приветствуя. Пришлось кивнуть в ответ.
Присутствовала здесь и разодетая в пух и прах Нега, источавшая такое презрение, словно находилась она не в обществе людей, а в окружении пресмыкающихся, к тому же заляпанных нечистотами. Рядом с ней стояла, как можно было понять, младшая из сестёр Солор — девушка спокойная, довольно милая и в то же время какая-то ощутимо никакая. Может быть, такой она казалась на фоне Аштии и Неги, обладательниц характеров ярких, хоть и очень по-разному.
Разумеется, здесь присутствовала и разодетая с купеческой пышностью Кариншия. В глазах её завлекательно полыхало злорадство напополам с восторгом.
— Ну наконец-то! — потирая руки, сказала она, обернувшись ко мне. — Наконец-то я увижу, как Аштия опустится на колени перед мужчиной. Не одной же мне унижаться.
— Как понимаю, у вас публичное выражение почтения перед супругом в день свадьбы не считается унижением! — Я изумился сам себе, с ходу выдав подобную замысловатую фразу. — Она-то перед мужем склонится. Не то что ты — перед женой.
Меня окинули разъярённым взглядом, но её бешенство больше не могло меня трогать. Теперь я ей не телохранитель, нервы она мне в будущем мотать не сможет.
Услышав вой труб и россыпь барабанной дроби, гармонично сыгравших в унисон с исходной мелодией, я вытянул шею, высматривая жениха и его спутников, которые без спешки шагали к увитому зеленью и цветами помосту. Кто из них — будущий супруг госпожи Солор, сообразить удалось не сразу, но когда сообразил, понял, что уже не однажды видел этого мужчину. Да-да, командир гвардейского имперского корпуса. Даже сюда он явился не в парадных одеждах, а в доспехах.
Его можно понять: только своей службой он и мог сравниться с окружившими его аристократами, происхождением же — нет. Если я правильно понял мироощущение местных, этот момент для них чрезвычайно важен — быть ровней тому, с кем взаимодействуешь. Если уж не в полной мере, то хоть отчасти. В каком-то аспекте. Хоть условно, но быть.
Он остановился у подножия лестницы, ведущей на помост, где уже ждала Аштия. Сбросил на руки сопровождающим плащ, передал им меч, стал подниматься… Когда распахнулись замковые двери и на помосте появился император, Раджеф Акшанта как раз достиг верхней ступени, склонился перед правителем, как и все мы, присутствующие. Публика, запрудившая всю площадь, кроме двух узких ковровых полос и пространства вокруг них, тоже приветствовала его величество единообразно — сперва поклон, потом крики и рукоплескания. Наверное, местным народом хорошо управлять. Они все на одной волне.
