Рейна валялась на её кровати — она всегда ей больше нравилась, — скрестив руки на груди, и что-то насвистывала себе под нос. Сорма растащила свой бардак по всей комнате, распространила его всюду, не тронув лишь кровати, и выглядела ещё более несчастной, и Котэсса неожиданно почувствовала, как в ней всколыхнулся гнев, хотя, казалось, она пришла просто забрать свои вещи.
— О, пришла, — хмыкнула она, отрывая голову от какого-то листа бумаги. — Чтоб тебе пусто было!
— Ты не боишься, — ядовито продолжила Рейна за свою вновь обретённую подругу, — что тебя выгонят из университета за отношения с преподавателем? Страшный прецедент, где ж такое видано!
— Если б кто-то читал статут НУМа, то знал бы, что это не наказуемо, — пожала плечами Котэсса вместо того, чтобы покраснеть, хотя сначала очень хотелось развернуться и сбежать куда-нибудь. — А под наказание подпадают исключительно ситуации, в которых отношения формируются ради получения выгоды. Но то пункт о взяточничестве.
— Ты ещё скажи, что вы любите друг друга! — всхлипнула Сорма, но Котэсса на сей раз не прониклась трагизмом ситуации.
Она переступила через валяющуюся книжку, встала в центре комнаты и оглянулась, пытаясь определить, где валяются остатки её вещей.
— Я скажу, что это не ваше дело, — ответила она. — Я пришла забрать остальные свои вещи. Где они?
— Обойдёшься, — Рейна обиженно отвернулась к стене. — Ты у нас любимого увела, а мы тебе вещи должны отдавать?
— Должны, потому что они вам не принадлежат.
— Сагрон тебе тоже не принадлежит.
Котэсса оглянулась. Можно было закричать, потребовать всемирной справедливости и обидеться, но… Бездейственно это было. Она только равнодушно хмыкнула и, решив не спорить, пробормотала сто лет знакомое заклинание.
Вся комната пришла в движение. Выбирались из-под кровати листки, вылетела из шкафа книга. Из бардака, среди которого восседала царицей Сорма, змейкой выползла какая-то одежда и самодельная сумка. Котэсса подумала, что зря не воспользовалась этим заклинанием, когда убегала, сберегла бы себе нервы, но и сражаться с такими, как её соседки, иногда было полезно.
В окно постучался конспект — он, оказывается, валялся в снегу, ревниво выброшенный на улицу Сормой или Рейной, но всё ещё целый, живой. Рама, заклеенная на зиму, не поддавалась, и внушительная, толстая книжечка с записями разогналась и врезалась изо всех сил в прозрачную поверхность, пробивая себе путь.
— Прекрати! — Рейна сорвалась с места и бросилась открывать окно. — Что ты тут устроила, сумасшедшая?
— Я не сумасшедшая, я забираю свои вещи, — пожала плечами Котэсса. — Или вы предполагали, что будете вытирать о меня ноги, чесать свои длинные языки и продолжать пользоваться всеми моими вещами?
— Да ты только посмотри на неё! — Рейна ткнула в Котэссу пальцем и, кажется, забормотала какое-то проклятие, но стандартно сбилась на середине. — Какая недотрога стала, как прыгнула в постель к преподавателю!
— И отобрала нашего Сагрончика, — всхлипнула Сорма. — Не могла три дня подождать! Да я тебя…
— Да-да, продолжайте, мне тоже очень интересно услышать, что бы вы сделали, студентка Шафт, — раздался за спиной мягкий, вкрадчивый голос, и Котэсса тоже едва ли не подпрыгнула от удивления.
Рейна и Сорма застыли на месте, побледневшие до невозможности, и только открывали и закрывали рот, не выдавив из себя при этом ни единого слова.
Тэсса осторожно оглянулась. Во всеобщем бардаке, окружавшем её бывших соседок, было что-то величественное; кажется, это заметила и гостья, заглянувшая к ним то ли на огонёк, то ли на невообразимый шум.
— Третий раз, — доцент Ойтко сделала шаг вперёд, брезгливо поморщилась, глядя на окружающий жительниц комнаты хаос, — я получаю сигнал от госпожи коменданта о том, что она находит среди мусора что-то похожее на плохо приготовленное приворотное зелье, и отмахиваюсь от неё, заявляя, что наши студенты просто не могут тратить время на подобную противозаконную деятельность. И когда у меня обрывается терпение, и я выхожу с обыском, что я вижу? Я вижу беспорядочную, разваленную комнату с двумя двоечницами, не способными закрыть сессию и, — она ткнула пальцем в пучок трав, который висел над кроватью Сормы, — противозаконные ингредиенты для приворота. А ещё, — она склонилась, пошарила рукой в горах вещей и вытащила на свет завёрнутый в какую-то тряпку пузырёк, — я обнаруживаю тут приворотное зелье, вероятно, предназначенное для доцента Сагрона! Котэсса, моя дорогая, вы куда-нибудь собираетесь?
— Я собиралась попросить госпожу коменданта о другой комнате, — пожала плечами Котэсса. — Я больше не могу жить с этими девушками на одной территории.
Литория бросила злой, возмущённый взгляд на Рейну и Сорму, взяла Тэссу под руку и вывела её в коридор.
— Я хотела бы поговорить с тобой относительно переселения, — немного неуверенно промолвила она, едва заметно прищурившись. — И относительно того, куда ты пожелаешь… переехать, — говорила Литория вкрадчиво, мягко, словно прощупывала почву. — Мне, конечно, принесла на хвосте сорока о ваших отношениях, и это не воспрещается, и доцент Сагрон — молодой привлекательный мужчина, но, Котэсса…
— Единственная моя цель сегодняшнего визита к коменданту — просто попросить другую комнату. Я не желаю жить с конкретными двумя девушками, — перед Литорией не краснеть уже не получалось. — И я не собираюсь, если вы об этом, перебираться к господину доценту: это же…
— О, — Ойтко заулыбалась, — это очень правильное решение. Я поговорю с комендантом сегодня же, и мы подберём тебе замечательную двушку с какой-нибудь порядочной девочкой. Давно пора было это сделать… как приятно слышать о благоразумном подходе к отношениям! — Литория поправила свои не в меру кудрявые волосы. — Котэсса, моя дорогая, ты должна понимать, что каждый сам строит свою судьбу. Ты талантлива в магии, и…
— И я не собираюсь бросать учёбу, — промолвила Тэсса. — Или вам что-то об этом кто-то уже наговорил?
— Нет-нет! Но, при всём уважении к доценту Сагрону, чтобы разбрасываться столь щедрыми предложениями, ему придётся сначала всё-таки на тебе жениться.
— Какими предложениями? — нахмурилась Котэсса. — Да нашли кого слушать! Он же сначала скажет, а потом подумает головой и поймёт, что ляпнул что-то не то! То есть, я хотела сказать, что, конечно, очень уважаю его как мага и как своего научного руководителя…
— Но как мужчина он — сущий ребёнок, — продолжила за неё Литория, — который не знает, с какой стороны хвататься за серьёзные отношения. Я знаю Сагрона больше десяти лет, я преподавала у него, и ни за одной девушкой он не бегал больше месяца. Предполагаю, кафедра вздохнёт с облегчением, если мы его женим.
— Зачем вы мне это рассказываете?
Глаза Ойтко как-то преступно забегали, словно её поймали на горячем, и она вновь попыталась приветливо улыбнуться, но Котэсса уже слабо в это верила.
