Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
Такие вот перлы. Честное слово, если нечто подобное запустили бы в тираж журналюги моего коллектива, я бил бы ногами корректора.
Другие материалы впечатлили не меньше:
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ № 6
Исполкома ст. Лабинской по Земельным Отделам.
§ 1. Приказ от 18 ноября 1920 г. за № 8 Ревкома ст. Лабинской по Земотделу остаётся в силе: земля на низу подлежит к обсеменению кубанкой[51], яровыми, ячменём, овсом; не разрешается сеять кукурузу, просо, семяна, картофель, гаолян-тростник, коноплю, лён, клещевину, бахчевые и все остальные злаки, вызревающие после пшеницы и ячменя.
§ 2. Граждане, имеющие подростковый скот: тёлок, молодых бычат, овец, свиней обязаны заранее порайонно нанять пастухов для выпаса телят, свиней, чтобы не было ежегодно повторяющихся потрав: одиночно бродячие свиньи и телята на выгонах будут забираться, хозяева таковых будут привлекаться к ответственности, за неисполнение сего постановления.
§ 3. На полянах в лесу, кустарниках по реке Лабе пастбище скота – волов, лошадей, коров, телят и выпуск туда же свиней строго воспрещается. Весь скот, который там будет задержан, хозяевам не будет возвращаться, как за нарушение постановления и нежелание исполнять приказаний за уничтожение деревьев, нанося вред государству.
§ 4. Изгородь садов и огородов расхищать строго воспрещается. Лица, уличённые в расхищении, будут преданы суду.
§ 5. Сады и огороды остаются за прежними владельцами не свыше пяти десятин. Аренда и сдача пополам из третьей, четвёртой части воспрещается. Граждане, сдавшие и заарендовавши, будут отданы под суд.
§ 6. Владельцы садов и огородов, не пожелавшие обрабатывать таковые, могут передать в Земотдел для раздачи желающим заниматься огородничеством и садоводством.
§ 7. Огороды и сады, необработанные и запущенные владельцами, будут отбираться, и хозяева таковых строго наказываться как за саботаж.
Примечание: граждане, имеющие сады и огороды, но не в силах обрабатывать таковые своими силами, могут принимать как равных пайщиков из бедного населения членов с тем, чтобы огороды были добросовестно обработаны и не было эксплуатации.
§ 8. В случае обнаружения сделки арендного характера огородов и садов, все граждане, причастные к таковой, будут отданы под суд с применением суровых наказаний.
§ 9. Граждане, коим требуется глина, обязаны брать в тех местах, где указано через объявления на дощечках Коммунального Отдела ст. Лабинской, но категорически запрещается вырывать ямы, канавы на лесных полянах, где будет косовица.
Предисполкома Д. Крижевский.
Завземотделом А. Шмаков.
За секретаря Н. Бреславский».
И дальше примерно такое же содержание. В подробностях не успел ознакомиться, но вряд ли те пятьсот человек, что прочли первый номер «Трудового пути», отдыхали душой.
Чтение напрягало. Строчки скользили дальше, а внимание стопорилось. Оно опять и опять возвращалось к непонятному слову «семяна». Что это, опечатка или действительно росло на полях столь экзотическое растение?
Я отложил газету и вышел на кухню, чтобы озадачить этим вопросом бабушку, но вовремя вспомнил, что ей сегодня не до таких глупостей. К тому же флегматично тявкнул Мухтар, зевнул, загремел цепью. Чешет, наверное, свой блохастый загривок. Судя по верным приметам, это возвращается дед – мой самый строгий экзаменатор. Через пару минут он подойдёт к калитке.
Меня так и подмывало вернуться в комнату, чтобы проверить, всё ли в порядке, но жизненный опыт предостерёг прущее из нутра моей взрослой натуры суетливое существо. Стоять! Если хочешь отвлечь внимание от портрета, нужно прежде всего самому не смотреть на него! «Веди себя как обычно, и всё срастётся».
«Ты ж, Сашка, смотри!» – будто ударило в спину.
Я обернулся. Елена Акимовна накрывала на стол. Если она ещё не успела взять себя в руки, у неё остаётся очень немного времени.
Дед привёз толстую дубовую доску, «пятидесятку», не меньше. Его премировали пару недель назад, а выбрал только сегодня. Он умел отбраковывать некачественный лес и перевозить на велосипеде всё, что угодно. Даже такую хламину. Центр тяжести на педаль, а всё остальное к раме.
– Ну-ка, внучок, давай подсобим! – выкатывается бабушка из-за моей спины.
Лицо безмятежное. Только в глазах затаённая боль. Но это, опять же, если внимательно присмотреться.
Я тоже спешу на помощь. Вместе хватаемся за край широченной доски, тащим её к сараю. На недолгом пути я загоняю в ладонь пару заноз. Деду тоже не повезло. Поранил левую руку. Удерживая доску на колене, он шарил ею под верстаком – хотел нащупать топор и отсечь длинный сучок, что мешал просунуть её между стенкой сарая и виноградником, да случайно наткнулся на острую кромку пропалывателя. Матюкаться не матюкался, но пару крепких эпитетов мы с бабушкой выслушали. Чуть тяпку мою не выбросил.
За ужином все молчат. Меня это молчание тяготит по многим причинам. И вообще, надо же кому-нибудь начинать…
– Что такое семяна?
– Семяны, – поправил дед. – Так одно время у нас называли подсолнечник.
– А я и не помню. Када оно бы-ыло. – Елена Акимовна, подхватившая было стопку пустых тарелок, опускает её на стол. – Нет, вру! И пра, называли! Славяне, что обезьяне. Сказало дурное начальство – все как один подхватили. Послали нас как-то с Пашкой семяну в поле полоть, а мы й не найдём!
– Где вы в то время с дедушкой жили? – не подумав, спросил я.
– Это когда? – опешила бабушка.
– Ну, в тысяча девятьсот двадцать втором?
– Тю на тебя! Да нам тогда по шестнадцать годов было. Мы ещё даже не женихались… Схожу-ка я, дед, до Катьки. Кастрюльку свою заберу…
Коротко хлопнула дверь. Ушла. Я-то знаю, зачем. Степан Александрович тоже вышел из-за стола:
– Пойдём, Сашка, доску разметим…
И снова – плямк, плямк!
Перед тем как в очередной раз взмахнуть топором, дед тихо сказал, обращаясь будто не ко мне:
– Батрачил я, внучок, в двадцать втором. На богатого адыгейского князя. Наверное, потому и живой остался. Один из всей нашей семьи. Нет у меня ни сестёр, ни братьев, ни отца с матерью. Даже не знаю, могилы их где… Огород надо будет завтра с утра полить, виноградник опрыскать, да к вечеру в поле наведаться. Ты уж там, на дне рождения, не задерживайся.
Пользуясь случаем, ещё раз напоминаю:
– Ты достал бы велосипед с чердака. Окучник и тяпку мне уже сделали.
– Да видел уже. – Дед критически смотрит на кровоточащий палец и ещё раз, для верности, заливает его керосином из коричневой склянки. – Кто ж это так для тебя постарался?
Я сажусь на скамейку и рассказываю о Фроле. Естественно, только то, что разрешает мне внутренняя цензура. Дескать, кузнец, ближайший сосед той самой бабушки Глаши, в огороде которой мы с Пимовной собирали клубнику. Дед слушает вполуха. При упоминании об испытаниях велоблока топор зависает в воздухе:
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
