— Леточка, прости меня… — потрясённо произнёс мой квартирант, в замешательстве отворачиваясь, чтоб дать мне возможность привести себя в порядок.
«Ты ещё скажи, что ты не хотел!..» — расстроено подумала я, молча одеваясь. Ну что за дурак, зачем остановился практически на полпути? Другой бы воспользовался ситуацией…
И тут, глядя на его затылок, выражающий вину всем своим видом, мне стало невероятно стыдно. Я поняла, что привыкла мерить всех мужчин одной меркой. Вот Аскольд или Женька не остановились бы. А Серёжа… он совсем другой. Стало быть уважает меня больше, чем я сама себя. Вот ведь Вилка — идиотка: подошла к нему с дурацкими стереотипами и решила поймать на старую как мир удочку с соблазнением.
А всё Стефан!! Насоветовал! Такой подход применим к кому угодно, но не к человеку с моральными принципами такого уровня, тут примитивом многого не добьёшься. В итоге теперь ещё и так опозорилась, что Сергей подумает обо мне?
Я оделась, но оставалась сидеть на полу.
— Серёж… — он повернулся, и наши глаза встретились.
И вдруг в его взгляде я увидела глубокую боль. Он словно внезапно постарел лет на 20, осунулся.
— Это ты прости, — тихо сказала я, — не знаю, что на меня нашло. Я захотела этого.
Боль в его глазах сменилась растерянностью, а потом так же постепенно — неизбывной теплотой. Горячо прильнула к Серёжке и он обнял меня. Сердца бешено колотились в общем ритме.
И сейчас я, пожалуй, впервые за долгое время не почувствовала вины перед Стефаном. Наоборот — какую-то злую досаду, словно Учитель покусился на моё заветное. И он не посмеет отныне иронизировать над моей слабостью! Я живая женщина, я хочу мужской ласки, любви, тепла, которых не имею уже два года! Если до этого не обращала особого внимания на данную потребность тела, то сейчас ясно осознала, как изголодалась по ним. А Учитель лишь дразнил, удерживая, как сказала Анжелка, на «сексуальном поводке», распаляя фантазии и желания, но не давая даже надежды на их осуществление, дабы поддерживать во мне верность и преданность.
Я сейчас словно окинула новым взглядом всё происходящее, всю ситуацию, все нюансы наших со Стефаном взаимоотношений. Так и происходило всегда: он давал мне очередную порцию сладких мгновений, когда начинала ослабевать моя к нему привязка. Но дальше не заходил никогда и никогда не заводил речи об общении в реальности. Как бесплотный фантом, как иллюзия, существующая только в границах Школы. И тот поцелуй в гроте — так же ни что иное, как иллюзия, только более продвинутая.
Люблю ли я Стефана? Или просто хочу его? Смогла бы я, встретившись в реальности и утолив голод первого общения, остаться с ним рядом навсегда, как Аманда с Мишелем? Любовь ли это или банальное влечение, неутолённая страсть?
Меня на миг ужаснул тот факт, что я вообще размышляю на эту тему. То, что раньше сочла бы святотатством, сейчас холодной констатацией проносилось у меня в мозгу.
Разум находился в глубоком недоумении, а сердце пело… И выше всяких сил было разжать объятия, ощущение — что вернулась домой, в надежное и родное тепло.
Будто бы я уже не одну жизнь знаю этого человека и эти ощущения от его близости.
Показалось, что прошла вечность, прежде чем мы отстранились друг от друга. И поцеловались ещё раз — мягко, едва касаясь кончиками губ.
Я боролась с подступающими слезами и меня хватило лишь на растерянную улыбку.
— Лета, я…
— Тсс, — покачала головой, — потом, ладно?
Мне не хотелось разрушать эту хрупкую тишину, эту хрустальность момента какими бы то ни было словами, тяжеловесно грохочущими сейчас, как камни.
Я, мягко высвободившись, поднялась и ушла в комнату, механически, как робот, переоделась в домашний халатик. Меня слегка трясло, будто в лихорадке. Мысли о том, что же будет дальше, что теперь с нами будет, не переставая вертелись в голове. Такого со мной никогда ещё не происходило и чувств таких ни один мужчина не вызывал, потому новизна обрушившихся эмоций оглоушила и повергла в растерянность.
Спустя некоторое время, почти уняв дрожь, расслышала мягкое постукивание клавиш — Сергей вернулся к работе. Целеустремлённый…Есть у него идея — и он ей следует, несмотря на эмоциональные встряски. А у меня? Что у меня есть за душой? Какое занятие захватывает целиком и я отдаю ему большую часть времени? Чего стремлюсь достичь?
До того, как Школа вошла в мою жизнь, я была нацелена сделать карьеру, стать успешной женщиной, открыть, возможно, свой ресторанный бизнес — и работала для этого, не покладая рук. Других увлечений не наблюдалось, разве что я иногда писала стихи. Да и «писала» — громко сказано! Пописывала, кто ж не пишет их в какой-то период своей жизни? Потом это проходит, прошло и у меня и те опыты стыдно показать кому-либо.
А теперь Стефан велел мне бросить работу… Он, безусловно, никогда не оставит без средств к существованию, но он перекрыл мне доступ к самостоятельной жизни в этой реальности. Всё, что я должна делать — следовать его указаниям, стоять на пути другого человека и направлять его по той дорожке, которая выгодна Учителю.
Даже не только ему — всему нашему факультету! А что будет дальше? Что будет, если у меня всё получится? Вернусь в Школу и заживу прежней жизнью серой Вилки, пусть даже некоторое время на лаврах героя. А Серёжа? Что с ним будет? Он потеряет свою мечту, променяет её на иллюзию, станет заниматься не тем, к чему его звала душа, вольётся в будничные ряды обычных граждан, в конце концов забудет о стремлении сделать мир прекраснее… А я буду зная об этом, помнить каждый день. Смогу ли жить, как прежде, заглушая в себе это знание? Буду ли гордиться собой, сумевшей справиться с человеком, не подозревающим о великой охоте за ним?
«Какое тебе дело до объекта?» — сказала бы Анжела — «удовлетворение от достигнутой собственной цели сильнее мук совести. Любыми путями. Помнишь, ты даже убить его соглашалась?»
Кровь ударила мне в голову. Неужели я могла на это соглашаться? Ради чего? Ради ИДЕИ. Идеи Школы. У Сергея своя идея, перекликающаяся с мыслью Светлых, у Тёмного факультета — своя. Идёт борьба намерений. И кто победит, какой ценой — зависит от меня в первую очередь. Как же всё сложно…
В прихожей зачирикал звонок. Метнулась мысль: кто бы это мог быть? Мы никого не ожидали в этот час. Я с трудом поднялась с кровати, где лёжа размышляла.
За дверью хмурился незнакомый мужчина в дублёнке средних лет с бородкой и длинными волосами, собранными в хвост.
— Виолетта? — прищурился он вопросительно.
— Она самая, — вздохнула я, мельком удивляясь, что кто-то ещё, мне абсолютно незнакомый, знает об этом факте.
— Это Вам, — и мужчина протянул небольшой плотный свёрток.
— Что это? Кто Вы? — я не торопилась взять.
— Неважно кто я. А это — небольшой привет от Стефана с пожеланием счастливой поездки куда-нибудь отдохнуть, на тёплый курорт или в Европу — с твоим другом.
