Антон вспыхнул еще сильнее, а потом как-то ссутулился даже…
– Зачем ты так?
И что за манера задавать идиотские вопросы, на которые нет ответа? Зачем? За колбасой! Осталось лишь ответить вопросом на вопрос:
– Что вас не устраивает?
– Малена, мы еще можем быть счастливы.
– Можем. Но порознь, – подтвердила герцогесса. – Простите, мне надо идти, в автошколу опаздываю.
– Давид тебе уже машину купил?
– Антон Владимирович, сколько мне раз еще повторять? Моя жизнь вас не касается. Никак.
Герцогесса огляделась по сторонам, благо разговор проходил на улице.
– Хоть до смерти. А я все равно буду тебя ждать. И любить тоже буду.
Малена кивнула на проходящих мимо патрульных. Есть такие, улицы обходят, предусмотрительно выбирая места поспокойнее.
– Мне к ним броситься и устроить скандал?
Антон отступил на шаг и демонстративно склонил голову.
– Ты знаешь, где меня найти.
– Мои пожелания всего наилучшего Ирине Петровне, – ответствовала Малена, быстрым шагом направляясь за патрулем. Вот еще… лист банный.
Но ведь не расскажешь ему правду?
– Нет, не расскажешь, – согласилась Матильда, которая не лезла в разговор. Слишком уж руки чесались «побеседовать».
– И что тогда делать?
– Ничего. Давиду – рассказать, а самой ничего не делать. Зачем?
Так Малена и поступила.
Давид выслушал ее с непроницаемым выражением лица, а потом вздохнул.
– Малечка, давай уже поженимся?
– Когда?
– Вот завтра пойдем и подадим заявление.
Неизвестно, на какие кнопки нажали Асатиани, но брак согласились зарегистрировать уже через неделю. Даже раньше, чем у Малены. Оставался главный вопрос – как рассказать обоим мужчинам о связи между девушками? Как?
Утаить не получится, но и сказать такое…
В мире Марии-Элены это было чревато поиском одержимости, а там к одержимым относились плохо. Матильда, будучи скромнее, прогнозировала себе дурдом.
А что тут скажешь?
«Дорогой, у меня есть отражение в другом мире, да, это оно сейчас с тобой разговаривает. Да нормальная я, нормальная…»
В это сложно было поверить даже самой Матильде. А уж как это Давид воспримет…
Фантазия решительно отказывала. Зато активизировались дамы Асатиани. И не только они.
* * *
София Рустамовна встретила Матильду при полном параде, с подаренными украшениями в ушах и на шее. И улыбалась вполне дружелюбно.
– Здравствуйте, София Рустамовна, – поздоровалась Малена.
– Ну, что ты, девочка. Малечка, мы все равно становимся одной семьей, ты не возражаешь, если я тебя буду называть Малечкой?
Малена улыбнулась в ответ. Ладно, раз с ней идут на контакт…
– Для меня это будет честью, София Рустамовна. Я полагаю, вы в курсе, что у меня нет семьи?
– Да. Дэйви мне рассказал. И что бабушка у тебя умерла, ну и… мои соболезнования, Малечка.
– Спасибо. София Рустамовна, позвольте, я буду говорить откровенно?
Женщина кивнула.
На невесту сына она смотрела с подозрением. Чего уж там…
Слишком много вокруг Малены всего непонятного, слишком много проблем. Но раз уж Давид решился… мужчин в таких вопросах не свернешь. Проще согласиться. Надоест игрушка – тогда и уберем с глаз долой, не раньше.
– Я тебя слушаю. Может, присядем?
– Благодарю вас.
Малена опустилась в кресло, и София Рустамовна отметила, как она это сделала. Легко, привычно, плечи расправлены, осанка – хоть линейку прикладывай, руки спокойно сложены на коленях, поза явно привычная и исполненная достоинства.
– Чай? Кофе?
– С вашего позволения, простой воды.
София Рустамовна кивнула, вызывая прислугу. И отметила, что Малена и услуги принимала совершенно спокойно. Привычно, поблагодарив кивком… вежливость, но не лизоблюдская, а такая, спокойная…
– Малечка, у меня такое ощущение, что ты родилась в семье герцога, – дружелюбно улыбнулась София Рустамовна.
И вдруг увидела, как в глазах девушки мелькнула… растерянность? Удивление? Один миг, всего один миг. И он тут же получил свое объяснение.
– София Рустамовна, единственное, что бабушка могла мне дать, – это воспитание. Точно так же, как родители воспитывали ее, а она воспитывала меня. С матерью, к сожалению, не получилось. Советские времена, работа…
– Может быть, она знала о своих корнях?
– Может быть. Но в те времена обнародовать это было слишком опасно, – покачала головой Малена. Отпила глоток воды и поставила стакан на стол. – София Рустамовна, я понимаю, вы хотели для сына иного. Наверняка каждая мать хочет для сына всего самого лучшего. Я не могу сказать, что идеальна, но могу вам пообещать одно. Пока мы будем вместе с Давидом – я не предам его, не обману, не сделаю ничего, что могло бы повредить его семье, и не опозорю своим поведением род Асатиани. Будет ли этого достаточно – решать вам.
И опять почудилось женщине нечто такое… так не сказала бы обычная студентка. Им такие мысли не свойственны.
Род, семья, позор и честь… да сколько девчонок в восемнадцать лет об этом задумываются?
Единицы. Из многих сотен тысяч.
Или такие, как Малена, для которой это жизнь. Простая, повседневная, самая обыкновенная. А что такого? Род – это РОД. И честь – это ЧЕСТЬ. И горе тому миру, в котором подлецы затрепали или обесценили эти слова.
София Рустамовна вздохнула.
– Я верю. Но… пока вы будете вместе?
– Я не бью в спину. Я не уйду, не обману и не предам. Если Давид поступит так по отношению ко мне, я буду считать себя свободной от обязательств, – просто разъяснила Малена. – Я верю, что вы воспитали достойного сына, поэтому с легкостью говорю об этом. И… надеюсь, что вы мне поможете с воспитанием детей.
– Детей? Вы…
– Я – девушка! – вспыхнула Малена. И заработала еще один плюсик от свекрови. – Я надеюсь, что у нас будут дети, но меня не воспитывали в ваших традициях. И мне очень нужна будет помощь. Помощь и совет.
И сложно было спорить с этой логикой.
София Рустамовна оценила Малену по достоинству. Девушка уступала ей главенство, надеялась на поддержку, обещала честность и порядочность – и не лгала. Уж это-то женщина видела.
У нее не отнимали сына. Ей предлагали дочь, и глупо было отказываться от такого подарка судьбы. София Рустамовна решила сделать шаг навстречу. Она была умна и не собиралась проводить соревнований дневных и ночных кукушек.
